Читать Часть 1. Когда же истлеет платок?
Читать Часть 2. Дела сердечные Львиного Сердца
В парках развлечений подле крупных пляжей имеется не мало всевозможных аттракционов – от различной крутости горок до поездок на «водных бананах» с опрокидыванием в море, водных мотоциклов и кайт-серфинга.
Но для особых любителей адреналина долгие годы имелся еще один, с позволения сказать, аттракцион, на который отваживались разве что экстремалы.
С 1974 года страна разделена на две части. Это связано с попыткой путча по примеру греческих фашиствующих «черных полковников», планом присоединить остров к Греции и ответной акцией Турции – высадкой на севере острова и оккупацией районов, населенных турками-киприотами.
В северных районах образована Турецкая республика Северный Кипр, которую признает лишь страна, ее создавшая.
Колючей проволокой разделена и Никосия. Однако в укрепленной границе был создан проход, которым имел право воспользоваться обладатель иностранного, в том числе российского паспорта. Мы были около этого опутанного колючкой узкого прохода. Постояли, подумали. Любознательность чуть было не перевесила.
Ведь теоретически существовала возможность отправиться для знакомства с северной частью Кипра и вернуться к пяти часам вечера назад. Греко-кипрские пограничники вас пропускали, – но только при условии, что турки не поставили никаких отметок в ваш паспорт. Считалось, что кипро-турецкие пограничники должны делать такие отметки на специальном вкладыше, однако гарантии вам никто не давал.
В противном же случае приходилось бы добираться в собственный отель через Турцию. Это было и накладно, и безумно хлопотно, да и неизвестно, чем могла закончиться такая эскапада, на которую мы по здравому размышлению не отважились.
Сожаление о приступе благоразумия сохранились до сих пор…
Теперь-то из разряда мечтаний такой вояж сделался более реальным. Где-то с середины «нулевых годов» сообщение стало полиберальнее, были открыты новые контрольно-пропускные пункты. И к концу «нулевых», наконец, принялись за демонтаж стены, рассекающей Никосию надвое. Однако снесённое заменили установленными в два этажа железными бочками, либо наваленными в несколько этажей мешками с песком.
Стену убрали, но…
От прежней, напоминающей «русскую рулетку-лайт» практики турецкие погранцы отказались. Выбор между возможностью сделать пакость туристу, но этим отпугнуть других и – здравым смыслом был сделан в пользу последнего. Приезжие ведь потратят какие-никакие денежки в Северном Кипре. Воленс-ноленс приходится мыслить по-государственному – печать в паспорт не ставить.
Проход в непризнанную страну
Теперь особо любознательный шенгенский турист подходит к столичному КПП, приобретает за двадцать евро страховку на три дня и, арендовав авто либо пешим порядком, может отправляться к историческим памятникам и малолюдным, но самым лучшим на острове, пляжам…
Это нынешние реалии, а тогда, не удовлетворившись организованной культпросвет-экскурсией в столицу, решили еще раз съездить туда уже самостоятельно, без спешки и суматохи побродить по городу. И – нежданно-негаданно в конце дня примем участие в своеобразном аттракционе, связанном с принятым на острове транспортным сообщением.
Он распадается на две части – утреннюю и вечернюю. Первая началась с того, что на автобусной остановке в нашей Ларнаке познакомились с симпатичной парой из Чехии, Павлом и Ярмилой. (Позже выяснится, что они не только живут в нашем отеле, но и что их номер прямо под нашим).
Павел – специалист по коммуникационным системам из города Брно, Ярмила собирается на пенсию. Оба симпатичные, любители пива, как мы впоследствии убедились, отсюда и соответствующая комплекция.
Павел и Ярмила (справа крайняя)
Они застали время, когда в школе преподавали русский, но то ли учили его не слишком прилежно, то ли запамятовали за ненадобностью. Так что общение происходило, скорее, на интуитивном уровне – английского в школе, видимо, вообще не преподавали…
Оказалось, что, сев в микроавтобус, просто так доехать до места нельзя. Раза два мы останавливались, дожидались такого же микроавтобуса, и водители обменивались частью пассажиров. Мы с чехами оказались единственными «коренными» ездоками.
Наш водитель, типичный грек-киприот, носатый, черноволосый с проседью, в красной рубашке, заверил нас: «О, когда соберетесь назад, позвоните в нашу контору, я вас в миг домчу! Вот и визитка вам наша».
В Никосии мы с чехами разделились, назначив место и время встречи.
Мы побродили по центру, не слишком презентабельному, заметим. Впечатлились могучими, так называемыми «венецианскими стенами» – почти пятикилометровым оборонительным каменным валом высотой до 12 метров.
Три года, с 1567 по 1570, во времена правления здесь венецианцев, эту каменную ограду вокруг ядра города, оснащенную одиннадцатью бастионами, наблюдательными вышками и защитным рвом, строили два итальянских архитектора. Клялись, что создают нечто неприступное.
Но – ошиблись. Едва завершённая гранд-стройка не выдержала экзамена яростным османским штурмом. Туркам потребовалось 24 часа, чтобы её преодолеть, ворваться внутрь и захватить Никосию…
Венецианские стены: три года и одни сутки…
При этом укрепления как таковые практически не пострадали, и мы смогли сами в этом убедиться.
Правда, видеть мы могли лишь их половину: остальная часть – за КПП, на территории Северного Кипра, по ту сторону «зелёной линии».
Крепостные укрепления хорошо сохранились
Так здесь почти официально именуют границу, которую в середине 70-х зелёным карандашом начертил на карте генштабист – исходя из реального положения противоборствующих в том момент сил.
Теперь за ней приглядывают ооновские солдаты-миротворцы. Так, для порядка…
Город имеет все основания гордиться многими историческими памятниками. Кое-что мы видели во время обзорной экскурсии.
А сейчас решили поближе рассмотреть старейший византийский храм Никосии – церковь Панагия Хрисалиниотисса. В его названии отражена необычная история, способствовавшая его возведению.
По преданию, здесь некогда простиралось большое поле льна. Оно становилось голубым, когда распускались его цветки. И вот, во время сбора льна, – а его не косят, а теребят, то есть выдергивают, – кто-то из селян обнаружил лежащую икону Богородицы с младенцем. Стало ясно, что она из близлежащего храма, от которого остались лишь руины после набега врагов. Иноверцы, видимо, и бросили икону за ненадобностью.
Слух о чудесном обретении древней иконы дошёл до Елены Палеолог, византийской принцессы, супруги короля Иерусалима и Кипра, которая была главной защитницей православия в этих краях. Она-то и отдала распоряжение возвести на этом месте в честь такого события православный храм. Было это в 1450 году.
Добавим, что Елена приходилась внучкой византийскому императору Мануилу Палеологу и близкой родственницей «нашей» Софии (Зое) Палеолог.
Приехав в Россию (после трёхлетних переговоров) и став женой Ивана III и великой княгиней, она превратилась в Софью Фоминичну. Главным в её обозе было огромное собрание книг, ставших потом основой «библиотеки Ивана Грозного». Который, заметим, был ей родным внуком.
А лён стал одним из символов России – знаменитый русский лён, прекрасный и прочный. Вот такая закольцованность промелькнула у стен старинной церкви. Кряжистой, сложенной из крупных камней, двухкупольной, с двумя входами.
Церковь Панагия Хрисалиниотисса
Внутри есть немало интересных византийских икон. Но самые ценные переданы в Музей византийского искусства – кроме, конечно главной реликвии, ради которой и появился храм: иконы Богородицы с младенцем.
Церковь-то открыта обычно только во время служб, а музейная экспозиция – постоянно.
Расположена она в недрах солидного Президентского дворца, он же Дворец архиепископа, чьей резиденцией и является. Величественное в своей простоте трёхэтажное здание было построено в 1960 году. Многочисленные тонкие колонны, балюстрады, округлённые арки – неовизантийский стиль. По высоте со зданием соперничает установленная перед ним статуя всеми чтимого здесь архиепископа Макариоса.
Дворец архиепископа
Мы подойдем к церкви Фанеромени – самому большому храму в городе.
Плоскости фасада, прорезанного арками, аккуратные стройные колонны, излом крыши, полуколонны сразу за входом во внутренний дворик, хорошая сохранность каменной облицовки – всё это говорит об относительной молодости здания.
Но как считать?
Церковь Фанеромени
Официально оно построено действительно не так давно – в 1872 году. Но можно отсчёт начать с того времени, когда стоявшую на этом месте церковь, воздвигнутую еще в середине минувшего тысячелетия и разрушенную землетрясением, начали восстанавливать, а точнее – строить новую на этом месте. И вот во время этих работ была обнаружена («явилась») бесценная икона XIV века. Храм с тех пор обрёл своё нынешнее имя: «фанеромени» означает «явленная».
Главная реликвия храма
Обычно верующие и туристы видят её копию – сама реликвия хранится, как считается, во Дворце Архиепископа и предстаёт перед посетителями этого храма по большим праздникам, два-три раза в год. Обращаются к ней за помощью и во время излишне долгой засухи – она способна ниспослать живительный дождь.
Так что нынешний храм можно считать прямым потомком того, средневекового. И место, где он стоит, особое, намоленное. О чём свидетельствует апокриф, а, возможно, и реальная история.
Рассказывают, что в годы господства здесь османов те решили устроить в стенах православного храма мечеть. Но вот незадача – назначаемые для служб имамы один за другим загадочным образом умирали. Так продолжалось до середины XIX века, когда османский правитель острова, поняв, что православную веру защищает сама Богородица, решил её задобрить богатым даром храму множеством серебряных слитков.
Во что превращён дар Богородице
Этот дар вы можете лицезреть в преобразованном виде: с потолка свисает огромный, состоящий из тончайшей золотой вязи светильник, приобретённый на средства, вырученные от продажи презента сановного османа.
Каждый храм интересен по-своему
Мы видели – в Никосии ещё немало исторических сооружений. Каждый храм не похож на другой. Но поджимало время – пора был встретиться с нашими чешскими спутниками.
К моменту нашего рандеву Павел по карте города нашел стоянку автобуса, идущего в Ларнаку. В пять вечера начались наши поиски. Мы обошли всю – весьма просторную, со сквером и мечетью в центре – площадь, расспросили всех встречных-поперечных.
Никаких признаков автовокзала или сведений о нем не обнаружилось. На заправочной станции человек, говоривший по-русски, тоже не смог нас сориентировать. Там, куда он нас направил, тоже не было стоянки.
Мы разделились с чехами и стали ходить встречными кругами. Тщетно. При этом несколько раз наталкивались на собратьев по проблеме – группку из трёх человек, француза и двух француженок. Они на грани отчаяния искали заказанное такси на Ларнаку. И не находили.
Новая информация: в одном из углов огромной площади расположена стоянка туристических автобусов, там же их диспетчерская, где оказывают такую услугу, как вызов «сервис-такси» (так звучно, оказывается, назывался наш микроавтобус).
Мы дали диспетчерше карточку нашего водилы. Она звонила пять раз, но в его «конторе» так и не ответили. «Я заканчиваю работу, извините», – известила она нас в конечном счете.
«”Запираем”, – сказал Швейк, позвякивая ключами», – процитировал я гашековского бравого солдата, чем вызвал смех Павла, понявшего, о чём и о ком речь.
Следующим нашим пунктом стал сувенирный магазин, хозяин которого, солидный дядя, уверенно заявил, что связаться с «такси-сервисом» – минутное дело. Как уже понял читатель, сотовых телефонов у нас тогда еще не было. Дядя звонил долго и упорно. Результат был тем же, что и с отдыхающей теперь диспетчершей.
Коллега солидного дяди поведал нам, что в эту достославную контору можно и пешком дойти. Добрались. И обнаружили там сильно погрустневшую французскую троицу. Указывая на двух диспетчеров, француз в отчаянии констатировал, что те отказываются признать, что он им звонил и заказал такси. И вообще мест в микроавтобусах на Ларнаку нет.
Мы, было, сунулись к этим малоответственным диспетчерам – тот же ответ. Ждем в полной неопределенности неизвестно чего. Из диспетчерской выходит пожилой шофер и более знаками, чем словами, извещает: сейчас он доставит одну даму куда-то поблизости, потом вернется и отвезет нас в Ларнаку.
Проходит время, и вместо него объявляется не кто иной, как наш старый знакомый – носатый, в красной рубахе. Как мы взаимно обрадовались! Заходит в свой «офис» и по выходе немного огорченно объясняет: они, мол, там судят-рядят. При этом кивает в сторону диспетчеров, сосредоточенно изучающих какие-то, несомненно, важные бумаги. Мы обреченно осознаем: больше сделать ничего нельзя – вырваться из города невозможно.
Спустя полчаса появляется 8-местный «мерс», не микроавтобус, а почти что лимузин. И водитель сажает только одного человека, до этого стоявшего в сторонке. «Но у вас есть еще шесть свободных мест!», – восклицаю я с максимальной экспрессией. Водитель «мерса» с некоторым недоумением оглядывает свой салон и убеждается в моей правоте. Нас с французским ménage à trois как раз шесть. Не в силах устоять против моего аргумента, водитель дозволяет нам расположиться в машине, и мы стартуем в уже наваливающейся темноте.
Мчим, но вскоре после разговора водителя по мобильному тормозим. Как и по пути в Никосию, начинается обмен людьми, словно мы на мосту Глинике в Потсдаме. Французский ménage à trois обменен на даму неопределенной национальности. На каком-то перекрестке появляются пассажиры на освободившиеся места.
Во время бесконечной поездки было время вспоминали увиденное. Стены и церкви, дворец и памятники…
Памятник Свободы
Между тем людей начинают развозить по адресам, делая огромные крюки. Машина еще несколько раз останавливается для обмена или пополнения человеческим материалом. Мы с чехами отчего-то являемся лишь свидетелями происходящей катавасии, покорно участвуя в развозке неизвестных спутников, каждый раз привычно поднимаясь, чтобы впустить или выпустить новых попутчиков. Минут сорок мы мотались только по Никосии, хотя город-то невелик.
Но и на шоссе раз за разом останавливались.
Мы прикинули: отправься мы прямиком на нашем «мерсе», то были бы на месте спустя полчаса, а то и минут через двадцать.
Путь домой в итоге занял у нас три часа. Зато обогатил нас впечатлениями и представлениями о здешней системе транспорта. Что придало объёмность представлениям о жизни островитян.
Владимир Житомирский
