Это странно, но вполне объяснимо.
Ложусь спать и ругаю себя: «Ну что же ты, гад такой (а я ведь всем говорю: ругать себя нельзя, себя надо хвалить!), опять не написал дневника, опять перенёс всё на утро. Утром же совсем другое восприятие вчерашних событий».
Сил нет. Но я надеюсь, за ночь отдохну (посмотрю хорошие сны, я умею их заказывать), и с утра напишу дневник за вчерашний день, а вечером запишу за сегодняшний.
Когда замышлялся дневник, то я думал, он станет искренним рассказом о радостях и бедах предпринимателя.
Увы, о многих бедах рассказывать не могу — подведу людей.
Рассказывать о радостях тоже сложно.
Во-первых, их мало.
Во-вторых, если буду честно рассказывать, опять же подведу людей.
Многие бизнесмены, чиновники говорят со мной искренне и не оговаривают, что разговор между нами (формально имею право об этом поведать другим), но те, кто со мной общался, подразумевали некую приватность.
За пять дней, к сожалению, не появилось ни одной корпоративной сделки. Жаль. Я могу тысячу раз говорить: жаль, жаль, жаль, но от этого сделка не появится.
Хорошо бы отбросить всё. Взять телефонный справочник и выписать фамилии тех, кому можно позвонить по поводу «СОЛО». Нужно написать бумажные письма на эту тему. А ещё больше можно отправить электронных писем. Но не рассылкой, а написать персонально каждому. И от кого-то, не исключаю, возникнет обратная связь, кто-то заинтересуется нашим «СОЛО» и, возможно, захочет научить своих коллег (подчинённых) правильно работать за клавиатурой компьютера.
Под лежачий камень вода не течёт.
Отправим таких писем сто, и если хотя бы одно сработает — уже хорошо.
Да-да, один процент.
Но если это будет крупный банк, и он у нас приобретёт тысячу, а ещё лучше три тысячи лицензий на корпоративное «СОЛО», время окупится.
Вся беда в том, что я никому не могу поручить эту работу: отправлять за моей подписью письма, звонить чиновникам, разговаривать с ними… У меня есть определённый опыт, у моих коллег его нет.
Я пробовал поручить коллегам подобные обзвоны. Они вызвали негативную реакцию у тех, кому ребята звонили.
Другая история. Нужно продвигать «Курить, чтобы бросить!». Хорошо бы найти знаменитых курильщиков из актёров, телеведущих, журналистов, певцов, политиков, учёных и попросить прочесть нашу книгу. Если они после чтения бросят курить, то сами захотят рассказывать о нас в своём окружении.
В этом плане много сделал полезного Сергей Сергеевич Брыляков. Он дал мне городские и мобильные телефоны многих руководителей театров. Я им звонил, просил сделать рассылку по сотрудникам. Большинство обещало так поступить. Некоторые обещали и сами прочесть книгу, потому что курят.
До директора Большого театра Владимира Урина я не дозвонился, но поговорил с руководительницей пресс-службы ГАБТ, и она мне сказал, что он против того, чтобы делали такую рассылку. «Жаль, — подумал я, — жаль». Мне казалось, что директор театра заинтересован в том, чтобы сотрудники не курили. Тут и пожарная безопасность, и правильное использование рабочего времени, главное — здоровье сотрудников (а в Большом театре работает около трёх тысяч человек; значит, 1800 человек курит).
Во время обзвона меня порадовал Юрий Грымов. Во-первых, обещал сделать рассылку. Во-вторых, приглашал в театр. В-третьих, сказал много добрых слов. Прекрасно.
Я поручил Валерии Вадимовне Мартемьяновой сделать рассылку по директорам и главным режиссёрам театров. Вдруг она что-то даст. Среди актёров много курящих.
В мире хаос. Ничего, говорю я себе, выдержим. Россия и не такое выдерживала.
Я себя отношу к россиянам. Здесь родился, вырос и прожил всю сознательную жизнь. Хотя всё, что происходит в Армении, мне близко и понятно.
Вот ведь какая тонкая штука национальный вопрос. Когда говорит в России, что это страна русских и обращаются к жителям России как к русским, меня это чуть-чуть задевает. Я ведь тоже житель России. Не просто житель — гражданин. И не просто гражданин, а человек, старающийся делать всё для того, чтобы страна жила лучше. И мне ближе слово «россиянин».
Россия — многонациональная страна, и поэтому, на мой взгляд, постоянное акцентирование, что это страна русских, не совсем правильно.
Дагестанцы, татары, евреи, башкиры, мордва, буряты, якуты, чеченцы — это всё россияне. Как бы официальные россияне. У этих народов есть своя республика, своя столица, своё искусство… И если начать считать, сколько в России русских, а сколько всех остальных представителей народов и народностей, то думаю, будет 50 на 50. Поэтому и стоит обращаться к россиянам.
Кто-то возразит и скажет: мы не в Америке живём. Но я сделаю вид, что этого возражения не услышал.
Есть такой народ — вепсы (их всего, по-моему, около 6 тысяч человек). В своё время Володя Кравченко написал о них целую повесть (печаталась из номера в номер в «Московском комсомольце»).
И эти шесть тысяч вепсов — россияне. И их, наверное, тоже чуть-чуть царапает, когда к жителям России обращаются только как к русским.
Национальный вопрос — тонкий вопрос.
Надо будет попросить кого-нибудь из наших ребят написать цикл статей на эту тему.
Жить невероятно интересно. И с каждым днём становится интереснее. Хотя… кружится голова и ощущается общая слабость (скорее всего, отголоски ковида).
Дома на письменном столе лежит стопка книг, отложенных для прочтения. Возьму книжку из этой стопки, прочту две-три странички — и строчки разбегаются, вынужден делать перерыв.
Себя успокаиваю, что я наконец-таки понял, как делать курс «Учимся говорить публично».
Написал эти строчки и вспомнил анекдот.
Один преподаватель жалуется другому:
— Ну и студент у меня нынче пошёл! Я им раз объясняю — не понимают. Два объясняю — не понимают. Три… Сам понял, а они нет!
Я придумал много новых заданий. Их нужно композиционно верно расставить. Сделать так, чтобы было максимум юмора. От прохождения каждого этюда (урока) у человека должно повышаться настроение. В каждом уроке (этюде) всё время вести разговор о проблемах жизни.
Как жить?
Что делать?
Куда идти?
Как контролировать себя?
Как заниматься саморазвитием?
В чём смысл жизни?
Как строить свои отношения с другими людьми?
Как понять своё предназначение в этой жизни?
Вопросов, на которые каждому человеку надо ответить, тысячи, и наш курс «Учимся говорить публично» должен подтолкнуть к правильным ответам.
Если возникает тот или иной вопрос, как ведёт себя человек, не зная на него ответа? Отмахивается от вопроса. Да-да, отмахивается. Мол, потом, как-нибудь подумаю на эту тему. А этого «как-нибудь» может и не быть.
Пять дней я провёл дома, в офис приезжал только один раз, но связь с фирмой поддерживал постоянно: звонил, переписывался с нашими сотрудниками, давал задания, читал отчёты.
Всё жду и не дождусь, когда же начнётся у нас круглосуточная трансляция из офиса. Вадим Александрович Коваленко всё для этого сделал. Остаётся дать только несколько ссылок на наши трансляции и проследить, чтобы все сотрудники включали камеры.
Все пять дней по утрам и вечерам общался по телефону с Игорем Владимировичем Ружейниковым. Это вошло уже в привычку. Мне интересно знать, как Игорь Владимирович готовится к передачам, как их проводит, что любопытного происходит у него за день. Мне приятно давать ему отчёт, что происходило за день у меня.
Мы обмениваемся новостями. По большинству проблем наши точки зрения, как правило, совпадают.
Что ещё было за эти пять дней? Приезжала ко мне Ирина Владимировна Долгая, навела чистоту и порядок.
Кухня блестит.
Ванна сверкает.
Коридор поражает чистотой.
В комнатах легко дышится.
Так хочется разобрать бумажки, папки, книги и навести действительно порядок. Как только начинаю этим заниматься, внутренний голос шепчет: «Тебе надо писать, тебе надо работать над курсом «Учимся говорить публично», уборка-приборка подождут». Так и откладываю это на неопределённый срок.
Вспомнил, как в шестом классе (разбирая бумаги, напал на свой школьный дневник) я учил-учил-учил стихотворение Джамбула «Ленинградцы, дети мои» и никак не мог выучить.
Джамбул — великий казахский акын.
Из него сделали великого поэта всей страны.
За него иногда писали тексты.
Многие переводили Джамбула с казахского на русский, и переводы оказывались лучше первоисточника (так считали сами казахи). Мы на эту тему много говорили с казахом Олжасом Сулейменовым.
Джамбула изучали в школе.
Настоящая фамилия акына — Джамбаев, но все обращались к нему как к Джамбулу.
Эти стихи мне никак не давались, хотя читал их больше тысячи раз.
Никогда не забуду.
Весна.
Идёт урок литературы.
Учительница вызывает меня к доске и просит прочесть стихи Джамбула «Ленинградцы, дети мои».
При этом отпускает реплику:
— Ты, конечно, сейчас найдёшь тысячу причин, почему не мог выучить, тем не менее иди и рассказывай.
Учительница литературы меня терпеть не могла. У неё на то была веская причина.
Однажды ей в руки попался мой личный дневник, и там я рассуждал о педагогическом мастерстве нашей учительницы и, в частности, писал нечто подобное: если учительница думает, что чем больше она будет орать на учеников и их унижать, тем лучше ученики запомнят и освоят программу, — она ошибается. Орать лучше у себя на кухне, на своего мужа, но у неё мужа нет. Кто выдержит такую стерву?..
Вот примерно такого плана была у меня запись в дневнике. Теперь понятно, почему так ко мне относилась учительница.
Итак, она вызвала меня к доске — читать наизусть стихотворение Джамбула «Ленинградцы, дети мои».
Я секунд тридцать, наверное, выдерживал паузу и вдруг начал с пафосом декламировать:
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Если вдоль снеговых хребтов
Взором старческим я скользну, —
Вижу своды ваших мостов,
Зорь балтийских голубизну,
Фонарей вечерних рои,
Золочёных крыш острия...
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!..
Учительница остолбенела.
Класс замер в удивлении.
Во-первых, я громко, с пафосом читал (от меня никто этого не ожидал), и получалось, как мне потом сказали, артистично.
Во-вторых, я не сбился.
В-третьих, я не заикался.
И вообще, создалось ощущение, что я загипнотизировал слушающих (в классе установилась абсолютная тишина). Когда я закончил чтение, секунд тридцать — полное молчание. Потом — аплодисменты.
— Но вот видишь, — почти кричала учительница (она всегда кричала). — Вот видишь! Когда хочешь, можешь: и выучить, и не заикаться, и читать с выражением.
Я не знал, как на это ответить, всё, вроде, правда и всё неправда. На меня что-то нашло, я как будто слышал голос сверху, и он диктовал мне, что надо произносить. Я ощущал себя стариком Джамбулом.
Мне действительно сложно запоминать стихи. У меня хорошо шло непроизвольное запоминание. С кем-то говорил, что-то видел, прочёл, и если я не ставил себе задачу запомнить, оно запоминалось. А если задача ставилась — у меня ничего не получалось.
В целом тем, как прошли эти пять дней, я доволен. Поправляюсь. Ощущаю себя бодрее, чем, скажем, месяц назад. И погода сейчас хорошая (жара спала), и желаний много, и есть уверенность, что мои желания станут реальностью.
По вечерам, как всегда, смотрел отчёты по «Курить, чтобы бросить!» (сколько пришло читателей) и по «СОЛО на клавиатуре» (сколько появилось учеников).
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Кстати говоря, разбирая бумаги на полу, я напал на путёвку от БПСК (Бюро пропаганды советского киноискусства) на чтение лекций в городе Париж Челябинской области.
По линии БПСК я читал лекции по кино. Этим и зарабатывал деньги на жизнь. Мне давали фрагменты из фильмов, оформляли путёвку, и я ездил по стране. Рассказывал о режиссёрах, о развитии советского киноискусства, о сложном пути западного кино, о достижениях наших мультипликаторов...
Особенно хорошо у меня получались лекции о Михаиле Ромме, Федерико Феллини, Андрее Тарковском, Станиславе Ростоцком, Григории Рошале, Василии Шукшине, Руфине Нифонтовой.
Михаил Ромм. К сожалению, фильм «И всё-таки я верю» он начал и не закончил. Его ученики продолжили работу
Иногда я показывал целиком те или иные ленты, как, скажем, фильм «Коммунист» (мне он нравился), ленту «Девять дней одного года», фильмы Сергея Эйзенштейна… Мы в БПСК готовы были рассказывать о кино сутками. Мы его любили, знали, понимали и своей любовью заражали слушателей.
Я превращал лекции в маленькие спектакли. Чем интереснее киноотрывки, тем лучше воспринимались лекции.
Поразительно, как быстро «не сейчас» превращается в «никогда».
Нянаждихаш (род. 1940 г.), известный мыслитель
