Продолжаем публикацию интервью Андрея Ванденко. Разговор, состоявшийся в 2009 году, с актрисой Евгенией Симоновой.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
9 мая Первый канал презентовал цветную версию ставшего отечественной киноклассикой фильма "В бой идут одни старики", главную женскую роль в котором сыграла молодая актриса Женя Симонова. А на минувшей неделе канал "Россия" начал показ 16-серийной исторической драмы "Иван Грозный", где в образе Ефросиньи Старицкой предстала народная артистка России Евгения Симонова. Евгения Павловна не слишком частый гость на телеэкране, и нынешнее ее появление перед зрителями само по себе достаточный повод для разговора.
- Как вам раскрашенные "Старики" и ваша Маша?
- Слышала, авторы этой идеи мотивировали все тем, что режиссер Леонид Быков якобы мечтал снять цветной фильм, но у него не хватило денег. Мне запомнилось иначе: Леонид Федорович сознательно выбрал черно-белые тона, чтобы приблизиться к документальному кино. Быкова давно нет с нами, у него не спросишь, я же известие, что картину расцветили, встретила настороженно, даже сердце сжалось. Слишком много дорогих воспоминаний связано со "Стариками". Перед телевизором садилась с предубеждением, но потом увлеклась и обо всем постороннем забыла. По крайней мере, цвет мне не мешал. Уже хорошо. А к собственному изображению я всегда относилась сдержанно. Более того, с возрастом примирилась с тем, как выгляжу на экране. У других обычно с годами наступает отторжение, а я жутко не нравилась себе в молодости. Говорю без всякого кокетства. Впервые увидев фильм "Афоня", разревелась. Стояла у просмотрового зала и рыдала. Мама пыталась успокоить. Куда там! Наблюдавший эту сцену Георгий Данелия, режиссер картины, недоуменно спросил: "Что происходит?" Мама ответила: "У меня сумасшедшая дочь". И на "Обыкновенное чудо" я отреагировала похожим образом. В картине было несколько сцен, которые не давала смотреть родным. Когда "Чудо" показывали по телевизору, заслоняла собою экран… Так что свойственного молодости головокружения от успехов я не испытывала. Наоборот, было стойкое ощущение, будто все происходящее со мной - недоразумение, которое скоро развеется, как туман над водой. Понимала: актерские данные у меня средние, результата могу добиться лишь за счет добросовестного труда. Вот и старалась.
- Пожалели, что не снялись у Никиты Михалкова в "Неоконченной пьесе для механического пианино", упустили шанс?
- Нет, пожалуй. Во-первых, там изумительно сыграла Евгения Глушенко, у меня бы так не получилось. Во-вторых, я никогда не чувствовала в себе готовность положить жизнь на алтарь искусства. В нашей семье всегда существовал культ детей, и рождение ребенка для меня значило куда больше любой сыгранной роли.
- Поэтому и кинематографические награды без особого почтения стоят у вас на кухонном шкафу?
- В этом нет какого-то вызова, но, получая призы за лучшую женскую роль, я почти всегда чувствовала: совершается несправедливость. Словно у картин не было режиссеров, и я играла сама по себе. Нелепость! Нельзя награждать актрису и не включать в конкурс, не номинировать на национальные кинопремии фильм. А так порой случалось. Мне вот дали "Золотого орла" за роль в "Детях Арбата", а лучшим телесериалом в том году признали "Сармат". На мой взгляд, это разные весовые категории…
- Но хоть какой-то из профессиональных призов вам дорог?
- "Хрустальная Турандот". На церемонию не надо приходить с вымытой шеей и напряженно ждать, победишь или нет, а потом, если объявят не тебя, следить за лицом, чтобы скрыть эмоции. На "Турандот" имена лауреатов называются заранее. Это облегчает дело. Но творческие конкурсы все равно не люблю. И к разговорам об актерском кино отношусь осторожно, слишком много в них дилетантских суждений. Когда смотрю "Родную кровь", мне безразлично, какие награды получил фильм, кто его судил. Недавно включила телевизор, а там идут михалковские "Пять вечеров", которые видела десятки раз. Я собиралась на встречу, но не смогла оторваться от экрана, позвонила и попросила отложить разговор. Сидела дома, пока не закончился показ.
- А вам в жюри заседать случалось?
- Однажды. На "Кинотавре". Полученного опыта хватило, еще раз вряд ли соглашусь. Правда, в прошлом году вошла в жюри "Русского Букера". Там формат такой - четыре профессионала и, как говорится, представитель публики. Я честно прочитала все 86 романов, представленных на конкурс. Чужое творчество оценивать трудно, хотя качественная литература - моя слабость. Это пошло с детства, в нашем доме книга всегда занимала почетное место.
- Заметил, чтите семейные традиции, Евгения Павловна.
- Обязательно. А как иначе? Надо гордиться родом. Обе мои дочери названы в честь бабушек - Зои и Марии. Это были очень сильные и яркие личности.
- Одну из них, знаю, репрессировали как жену военачальника, объявленного врагом народа.
- Это Мария Карловна Станкевич, папина мама. Строго говоря, я ведь ношу не свою фамилию. История длинная, в двух словах не расскажешь… Жил на свете замечательный человек Василий Симонов, скульптор, профессор ленинградской Академии художеств. Он соседствовал с моим дедом Станиславом Венедиктовичем Станкевичем, воевавшим комиссаром на гражданской войне, а потом служившим в Генштабе. В 1937 году деда арестовали и вскоре расстреляли. Его семью сослали в Каргополь, а оттуда в псковскую деревню, где даже школы не было. Василий Львович, не имевший своих детей, приехал в эту глухомань, забрал моего папу, которому исполнилось 11 лет, и увез в Ленинград, чем, по сути, спас. Тогда нередко люди отрекались от близких, лишь бы сохранить жизнь… Симонов рисковал, усыновляя чужого ребенка. Но если бы папа остался Станкевичем, он никогда бы не поступил в Военно-медицинскую академию, о которой мечтал, не сделал научную карьеру, не стал директором Института высшей нервной деятельности…
- У ваших дочерей имена бабушек, но фамилии отцов.
- Да, линии Симоновых и Станкевичей пресеклись. Что поделать? Кайдановский и Эшпай - такими папами, как у моих девочек, можно лишь гордиться.
- С Андреем Андреевичем вы вместе уже более двадцати лет.
- Влюбилась в него на съемках картины "Когда играли Баха". Днем мы общались на площадке, потом продолжали в гостиничном номере. Сидели до трех часов ночи и разговаривали. Просто разговаривали. Мне было безумно интересно!
- Разве с Александром Кайдановским происходило иначе?
- Я все забыла. Это прошлая жизнь, не вспоминаю о ней, пока не спросят. Словно смотрю старое кино, в котором давным-давно снималась. Вроде бы что-то знакомое, а живых эмоций уже не вызывает. Отболело, умерло.
- Полагаете, можно перевернуть страницу, будто ничего и не было?
- Можно. Если все действительно закончилось. Иногда ведь история тянется вечно. Боялась, это проклятие останется со мною до смертного одра, хотя совершила все шаги, чтобы выбраться из омута. Кайдановский - фантастически талантливый человек, но жизнь с ним напоминала казнь египетскую. Саша как остров. Не испытывал привязанностей, ни в ком не нуждался. Хотя… нуждался. Трудно рассказывать о том, что не укладывается в привычные представления. Я была молода, но, слава богу, поняла: Кайдановский - такая личность, что абсолютно не важно, кто его жена, с кем он живет и как. Не суть. Мое существование рядом, последующий отход в сторону - мышиная возня, которую этот человек попросту не замечал. И, наверное, справедливо. Хотя какое-то время я страдала. А потом произошла счастливая встреча с Андреем, что в корне изменило дальнейшую жизнь. Если бы не это, не знаю, что со мной случилось бы.
- То есть?
- Думаю, было бы плохо. Совсем.
- А теперь?
- Хорошо. Не скажу, будто все безоблачно и легко, но… хорошо. Когда мы только начали встречаться с Андреем, мой старший товарищ и коллега Армен Джигарханян, видя влюбленное состояние, в котором я пребывала, сказал: "Жаль, что это проходит". Я возразила: "А вдруг нет?" Мудрый Армен Борисович покачал головой: "Увы, Женечка… Когда все случится, позвони мне, скажи". Сколько лет прошло, а желание набрать номер Джигарханяна не возникает. Конечно, периодически испытываю чувство страха, как и всякий нормальный человек. За детей боюсь, за близких. Но мои фобии обычно имеют под собой реальную почву. Спокойно всю жизнь путешествовала по стране, добиралась до аэропортов на попутках, ехала ночью в купе с пьяными солдатами, один из которых пытался влить в меня водку. И ничего, жива-здорова. Я определенно не мистик, скорее, фаталист. Чему быть, того не миновать. В театре - да, есть традиции, которые стараюсь соблюдать перед выходом на сцену, но это на уровне ритуала, не более. "Привычка свыше нам дана". Мой папа был естествоиспытателем, не могу я серьезно относиться к суевериям. Когда кто-то из коллег рассказывает очередную невероятную историю, меня обычно просят покинуть помещение, чтобы не смущать слушателей скептическим видом. Знаете, я даже кризиса нынешнего не страшусь.
- Почему?
- Во-первых, терять особенно нечего. Во-вторых, мы пережили девяностые, после которых трудно чем-то испугать. Помню, вместе с Александром Лазаревым-старшим, Светланой Немоляевой и Аркадием Ининым поехала в Елец. За выступление нам заплатили сущие копейки, зато выдали по мешку гречневой крупы и сахара. Было здорово! Загрузили добычу в микроавтобус и отправились в Москву, по дороге весело обсуждая, на каком рынке завтра будем торговать "гонораром"… Если прижмет, выкрутимся как-нибудь, артистов кризисом не возьмешь! Но за державу обидно, за людей, в ней живущих. Много езжу по стране и время от времени оказываюсь в одних и тех же местах. В провинции долго не было заметно перемен к лучшему, а в последние годы обозначились сдвиги, народ получил передышку. В прошлом году мы выступали в Набережных Челнах, и ко мне подошла молодая женщина, которая принялась рассказывать, как хорошо они зажили: начали ездить с мужем за границу, устроили малыша в заводской детсад, оформили медстраховку. И столько гордости звучало в этих словах! А теперь "КАМАЗ", кормивший весь город, работает с перебоями, конвейер, того и гляди, опять остановят. Когда слышу эти новости, испытываю боль, словно речь идет о родных… Я патриот и не стыжусь признаваться, что люблю страну. Поэтому, к слову, с трудом смотрю наше новое кино. Слишком высока там концентрация негатива. Плохого в окружающей жизни по-прежнему много, это не нужно замалчивать, но и выпячивать необязательно. Все-таки я позитивист, хотя, может, отчасти и конформист… Всегда стараюсь видеть плюсы, а не минусы.
- Театр Маяковского - ваша родина, Евгения Павловна?
- Как ни крути, 33 года ему отдала.
- Сейчас в репертуаре осталось четыре постановки с вашим участием. Не маловато?
- Мне хватает. Всегда работала больше, чем хотела. При условии, что мне все давалось с трудом. Кто-то умный назвал репетиции ежедневным расшатыванием нервной системы. Чистая правда! Не скажу, будто не люблю выходить на сцену, но для меня это мука мученическая. А кино и подавно сущий кошмар! Боюсь его до смерти, хотя немало снималась. Всю жизнь стремилась к покою и гармонии, а вместо этого, случалось, играла по двадцать спектаклей в месяц. Плюс киносъемки. Как-то за девяносто дней у меня выдался один свободный вечер и одно утро. Было невероятно трудно - физически, морально. Сегодня едва ли подпишусь на такие жертвы. Лучше посижу дома, встречусь с любимыми друзьями, погуляю с внуком, почитаю книгу. Поэтому к предложениям поработать отношусь избирательно. В последнее время чаще уклоняюсь.
- Если, конечно, не муж просит. Режиссеру Эшпаю не отказываете.
- Андрей, по сути, реанимировал меня для кино. Несколько лет не снималась, а если играла, не то и не у тех. Думала, уже все… А потом были "Дети Арбата", "Многоточие", "Событие", теперь вот "Иван Грозный".
- Над последним сериалом вся династия трудилась: Эшпай-старший написал музыку, Эшпай-младший снял фильм, среди актеров - вы и Зоя… Прямо-таки семейный подряд!
- Что в этом плохого? На мой взгляд, семейственность - плюс, если каждый на своем месте. В данном случае речь не обо мне. Высочайший класс Андрея Яковлевича ни у кого не вызывает сомнений, это величина, живой классик. И Андрей Андреевич не вчера состоялся в профессии. Очень рада за Зою, уже получила массу лестных отзывов об ее игре. Что ценнее для матери, чем гордость за ребенка? Мне, кстати, никто не говорил таких комплиментов в Зоином возрасте.
- Вы видели все серии?
- Большую часть. Не могу претендовать на роль объективного критика, но, полагаю, работа заслуживает, чтобы ее посмотрели. В телефильме есть главное - интерес к человеку, ощущение настоящей, не придуманной жизни. Исторические события, реальные факты биографии Ивана IV - фон для разговора о душе. Люди, ходившие по земле пятьсот лет назад, оказываются близки живущим в третьем тысячелетии. Вот, наверное, основное достоинство картины. Плюс великолепная игра актеров. Всех без исключения. А это опять-таки заслуга режиссера.
- Значит, лучше снимать новое кино, чем раскрашивать старое?
- Пожалуй. Но вы упустили ключевое слово: снимать хорошее новое кино. Это главное.
