Сделаться сказкой

«Все это как будто бы мелькнуло у меня перед глазами»
Федор Достоевский. Неточка Незванова

В пелене моей комнаты на кровати сидел маленький человечек, почти что карлик, не сводил с меня глаз. Долгий немигающий взгляд превращал меня в камень, — если пошевелиться, утащит, сделает своей невестой. Как только я стану его невестой — окажусь на краю пропасти. Давно совсем рядом с ней уснули Белоснежка и Алоцветик, но их спас Ангел. Была ли пропасть реальной — мучительный вопрос моего детства.

Я плохо помню, откуда ко мне явился карлик, но я точно знаю, что сказки в моей семье почитались, являлись подобием пророчеств. Уверена, что именно они создали мою личность, и я до сих пор хожу по тем протоптанным дорожкам, неосознанно повторяя написанные сценарии. Я попробую провернуть сложное путешествие по своей голове, доскональное вскрытие. Приходится передвигаться на ощупь сквозь тьму. Если узнаешь о себе слишком много, что случится… Что случится, если долго всматриваться вглубь.

Эта и другие иллюстрации из первого издания «Алисы в Стране чудес»

Сценарий жизни первый. Изменение тела

Нужно понюхать волшебный порошок и произнести заклинание: «Мутабор» (лат. «изменюсь»), тогда можно стать любым животным, рыбой, птицей. Главное, не засмеяться, иначе не сможешь вернуться в человеческое тело. Любопытный Калиф решает превратиться в аиста, смеётся и все забывает.

Я любопытный Калиф, мои руки таят, покрываются перьями, прячутся от глаз. Конечности — одно сплошное белое облако, я прощаюсь с кожей, похороненной где-то внутри. Ноги становятся красным. В таком красном блуждают старики Рембрандта. Они слепы. А я продолжаю пялиться в мир, состоящий из хохота.

 

 

 

 

« — Здравствуйте, Длинноножка! Так рано и уже на лугу?

— Очень вам благодарна, моя милая Трещотка! Я добыла себе только маленький завтрак. Может быть, вам угодно четвертинку ящерицы или бедрышко лягушки?

— Благодарю покорно — у меня сегодня совсем нет аппетита. Я прилетела на луг даже совсем за другим».

 

 

 

 

Сладостный дурман отпустит только тогда, когда кончится сказка Вильгельма Гауфа. А я окажусь маленькой девочкой, упавшей в сон. Меня придет будить моя мама. Она скажет: «Ницше считает, что женщины — кошки и птицы». Я буду кивать. Она скажет: «Когда дети растут, появляется такое особое ощущение в спине. Тихое укачивание. Тогда им снится, что они летают». Я летаю аистом. Она скажет: «Очень хорошо, теперь мы точно знаем, что это не ликомания. При ней ты считала бы себя зверем. Один 28-летний убийца говорил так:

"Когда я расстроен, я чувствую, как будто превращаюсь в кого-то другого; у меня цепенеют пальцы, словно булавки и иглы воткнуты мне в ладонь; я теряю контроль над собой… Я чувствую, что превращаюсь в волка. Я смотрю на себя в зеркало и вижу процесс. Моё лицо теперь не моё, оно совершенно преображается. Я пристально всматриваюсь, мои зрачки расширяются, и я ощущаю, как будто у меня вырастает шерсть по всему телу, а зубы становятся длиннее. Мне кажется, что моя кожа больше не моя."». Нет же, мамочка, я всего лишь летаю аистом и совсем не расстроена.

Заиграет кассета. Злой волшебник проводит эксперименты над животными, Халиф-аист подглядывает в крошечную щелочку, он хочет узнать волшебное слово и вернуть своё тело. Я уверена, что моё тело преобразуется, как только кассета закончится. Понимание оказывается ошибочным и в первый и во второй раз. Как приятно ходить по улицам Москвы аистом. Погружаться в плывущую негу, где голова внезапно украшена клювом длинным и чужеродным. Я пою волшебное слово. Я носитель тайного знания — бомбы. На улице множественные глаза зыркают. Как только они узнают, что я умею, они примут меня за ведьму. Окажусь в средневековье. Голова кружится. Бомба моя — слова мои. Лелею. Приятные мои, звучные. Когда-то бомбы внутри себя носил Андрей Белый, теперь ношу я и поглаживаю. Язык здесь умиротворенно покачивается. Слово может превратить меня не только в аиста. Оно заставляет мою шею растянуться, стать невероятно длинной, подобно лебединой. Я теперь самая красивая птица, может быть даже грациозней аиста. Внутри кажется так. Придумываю, как плыву по зеркальной поверхности воды, ищу волшебные ключи. В реальности я — девочка с ужасно длинной шеей, как у «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэррола.

Главное не засмеяться. Смешливость теперь — указание на ловушку.

Мама идет рядом со мной по улице, я упорно уговариваю ее рассказать мне еще одну сказку. Сил не осталось фокусироваться на своём теле. Моя мама Шехерезада.

Сценарий жизни второй. Сирота

Часто я представляла, как моя Шехерезада уходит, и я остаюсь одна-одинёшенька. Совершенное одиночество выглядело щемяще романтическим. Интересно, моя мама — моя мама или она только прикидывается моей мамой. Если всё это большой театральный фокус, тогда я буду совсем как они…

Они: Кролик Эдвард — создание Кейт Дикамилло.

От волн укачивает голову, я стремительно падаю за борт, руки мои белые и прозрачные, кажутся фарфоровыми, обёрнуты тончайшими рукавчиками. Вытащите меня из этого сказочного плена, хочется крикнуть, но голос мой забрали — я немая. Немая кукла, какой и был кролик. Точно знаю, что меня забрали у моей девочки и теперь я плаваю в море, издалека могу казаться маленькой молчаливой рыбкой. Моя девочка самая драгоценная когда-то укутывала легким кружевом, подобно розовому облаку обволакивало. Я тонула в нём с наслаждением. Но теперь есть лес…

Теперь есть лес, в котором гуляют мои куколки, одна из них с длинными белоснежными растрёпанными волосами в тянущейся сеткой рваной одежде. Настоящая сиротка скиталица. Главная любимица. По моей прихоти в самом начале пути на неё нападал безголовый разбойник, а в финале ждали в красивом замке. Зачарованная всеми бродягами, прокажёнными, обездоленными, отверженными странниками, дома я находилась в совершенном идеальном комфорте. Такой жизни я на самом деле не знала, Шехерезада очень старалась. Степень гипнотического только повышалась.

Вглядывание в сломанное, несчастное, плачущее достигло пика в сиротах. Одна из предводительниц моих любимиц в сказке все же имела отца, но поскольку уже на первых страницах его превращают в дуб, я считала Босую принцессу скиталицей сиротой.

Они: Босая принцесса — создание Софьи Прокофьевой.

Память принцессы злой чародей заменяет памятью убийцы, и теперь идёт долгое путешествие по всё тому же лесу, и моя любимая героиня всё так же имеет длинные золотистые волосы. На протяжении всего пути она страдает за грех, которого не совершала. Так я создаю множественных альбиносок-двойников в нескольких пространствах.

 

 

 

 

«Как я сюда попала? — в недоумении думала она. — Боже! Наверное, во сне я неведомо как пробралась в этот дворец, улеглась на чужой постели… Теперь меня схватят и бросят в тюрьму. А вдруг ещё дознаются, что я… я — убийца. Страшно вспомнить, ведь я убила эту несчастную. Она захлёбывалась. Эти мутные волны… А я не протянула ей руку. Боже, какая тяжесть и тоска на сердце. А её руки протянуты ко мне! Надо скорее бежать отсюда…»

 

 

 

 

Мученик Эдвард разбивается, чтобы переродиться для того, кто его любит.

Сценарий жизни третий. Нежность смерти

Жертвенная любовь прозрачной водой переливается в насильственную жестокость. Я смотрю на неё во все глаза. Тайные запретные картинки. Молю, прочитай еще, как можно капризнее, напевающе, протяжнее, так чтобы самые страшные образы застряли в голове, не знали, как найти выход.

Жена отпирает тайную комнату своего мужа и обнаруживает в ней трупы его бывших жен, теперь ей суждено оказаться на их месте. Оказываешься на месте другого, такая закономерность и правила игры. Если бы дверь не была открыта, ничего бы этого не случилось. Сказка «Синяя борода» Шарля Перро как назидание моему любопытству. Как громогласное осознание упавшее сверху, так выглядит судьба, возможно неизбежная, или же…

Перед самым опасным ударом слегка зависает, лагает, будто бы ее поставили на паузу. Маленький баг системы, позволяющий укрыться, придумать решение и спастись.

 

 

 

 

«Между тем Синяя Борода, ухватив огромный ножище, орал изо всей силы:

- Иди сюда, иди, или я к тебе пойду!

- Сию минуточку, - отвечала его жена и прибавляла шепотом:

- Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

А сестра Анна отвечала:

- Я вижу, солнышко яснеет и травушка зеленеет.

- Иди же, иди скорее, - орал Синяя Борода, - а не то я к тебе пойду!

- Иду, иду! - отвечала жена и опять спрашивала сестру:

- Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

- Я вижу, - отвечала Анна, - большое облако пыли к нам приближается.

- Это братья мои?

- Ах, нет, сестра, это стадо баранов».

 

 

 

 

С наслаждением сижу в кругу подружек и спрашиваю, смакуя. Вы любите Синюю Бороду? В ответ не слово, но визг, приятно ласкающий моё эго. Можно долго любить другим отвратительное, оно кажется красивее от этого и ценнее, оно не принадлежит большинству, только моей запертой голове.

Шехерезада не желает читать эту сказку во второй раз, а ведь было принято повторять сюжеты и заворачивать их в несколько бесконечных кругов. Склоняю ее к «Отрубленной руке» и снова возвращаюсь к Вильгельму Гауфу.

Меня преследует красный господин. Я вижу его в разноцветной Москве на мосту. Точнее, крохотном мостике, перекинутом через болотце. Парк рядом с домом. Он поманит меня рукой и отведёт к прекрасной девушке. На горле её есть полоска цвета господина. Это мой след, но я о нём забыла. Как часто спящие похожи на мёртвых. Сколько секунд длилось движение ее ресниц. Я слепну от красоты девушки. Я слепну от красоты смерти. Я кладу еще одну бомбу в свой карман. Теперь в нём не только заклинания, правила всех обездоленных, но и вид смерти. Её очаровательная нежная жестокость. Эти сокровища мне подарила Шехерезада. Смотри, не потеряй.

Нежный её голос отправляет меня ко сну. А где был новый сон, там была и новая сказка.

Катерина Савельева