Телефонный звонок раздался в одиннадцатом часу вечера.
— Давайте обойдём разок вокруг пруда, — раздался голос Шаха в трубке.
На улице было около двадцати мороза. Выходить страшно. Если без дела и если одной. А за компанию-то все можем.
Пруд был завален снегами. Глухая тишина. Окна в домах светились редко. Гараж у Шаха в ста шагах от пруда. Он закрывал замки и рассказывал, как разные машины и люди преграждали ему путь ко мне. Как ему казалось — хотят его убить. Мне, пока бежала мимо пруда, показалось то же самое, когда увидела две фигуры во мгле. Вот такая у нас сейчас жизнь — увидели кого-то в темноте — испугались. Несколько десятилетий назад, когда мне нравились одинокие ночные прогулки, такое в голову не приходило.
Шах светился. Он стал рассказывать, как его фирма получила деньги, как с мальчиками отмечали это событие, прикидывали, куда их потратить. Теперь полгода будет чем платить зарплату. Можно спокойно работать.
Мороз был крепок. Но удача грела Шаха. Ему хотелось обогреть весь мир. Мне действительно стало как-то нехолодно. В небе светили звёзды. Которых в Москве видно не бывает. Но, видимо, свечение Шаха вызывало ответное чувство в космосе.
Какая-то женщина быстро выгуливала собаку.
— У вас есть Интернет? — прокричал ей Шах как обычно. Про Интернет он спрашивает почти каждого человека, который попадается ему навстречу. При положительном ответе вручает или диск со своей программой или коробок спичек с указанием его сайта. Сам Шах — своя реклама — ЭРГОСОЛО. Программа, которая должна сделать всех счастливыми, умными, здоровыми и красивыми. Естественно, дать каждому в жизни цель и средства, как этого достигнуть. Во всём вышеназванном — Шах абсолютно убеждён.
Не знаю, у каждого ли из нас существуют свои представления о окружающих людях. Некоторые делят людей на красивых и не очень. Другие на хороших и не очень. Третьи — на умных и не очень. Ещё, оказывается, делят на мужчин и женщин. Или детей и взрослых. Шах делит человечество на две категории — КТО ПРОХОДИТ «СОЛО НА КЛАВИАТУРЕ» и остальных.
Но в этот радостный вечер, точнее, ночь, он почувствовал, что может осчастливить не только людей. Потому что, когда встретилась еще дама с собакой, Шах начал спрашивать у собаки про Интернет. В эту волшебную ночь ему казалось, что все живые существа должны быть так же счастливы, как он. Собачка махнула маленьким хвостиком и побежала дальше.
На пустынном замерзшем пруду появился парень в легкой расстёгнутой курточке и заспешил к Шаху. Меня с ним познакомили. Алексей рассказал, что успешно прошел «СОЛО». А теперь он возвращается после купания в проруби. От взгляда на его открытое горло и руки становилось холодно. А молодой человек был уверен, что именно сегодня, в праздник Крещения, просто необходимо всем купаться. Лучше хотя бы два-три раза в неделю. А совсем хорошо — каждый день. Алексей был похож на гипсовую скульптуру спортсмена. До недавнего времени такие фигуры стояли в детских парках и стадионах. Юноша олицетворял собой лозунг: ВСЕ В ПРОРУБЬ! Выглядел вполне счастливым.
Если бы не было так холодно, я бы им объяснила, что ВСЕМ НАДО РИСОВАТЬ. Только в этом здоровье и счастье.
Мороз пробирал до костей. Надо было расставаться. Среди снегов и сугробов возвращалась я к своему дому. Звезды сияли. Некоторые радостно, как Шах, а другие — будто подмигивали. Еще больше было маленьких, почти незаметных. Каждая звезда — была особенной. Как и мы — люди в эту Крещенскую Ночь.
** *
На этот раз Шах позвонил по мобильнику и сообщил, что городской телефон у него не работает. Но он купил велотренажёр и ведёт сейчас передачу. Когда включила его сайт — экран был заполнен книжными полками Шаха. Но самого хозяина не было. Лилась тихая музыка. Хозяин квартиры не показывался. Потом музыка стала заполняться посторонними звуками — ворчанием, пыхтением, легким стоном. Слева внизу возникла половина головы Шаха. Под экраном число зрителей показывало цифру — 42. Я была 43-ей — незарегистрированной и мы все терпеливо чего-то ждали.
Прошла минута, две, три... пять... больше... Потом полголовы сказало: «Сейчас я буду вести передачу с велосипедика». — Голос был сладок. Лицо нежным. От облика веяло крутой патокой. Рук не было видно, но казалось, что он гладит любимую... кошку. Оказалось, нет. Шах гладил свою новую игрушку.
Лисапедик видно не было. Руки Шаха не доставали до клавиатуры, чтобы общаться с аудиторией. Но расстаться сразу с новым другом Шах не мог. Он сворачивался кренделем, вытягивался по-гусиному, перебирал лапами, как гребец, как пловец (в разных стилях), старался сесть как всадник, пуская своего коня разнообразными аллюрами — то рысью, то иноходью. Иногда он обнимал руль, как мать обнимает младенца, иногда он, едва шевеля губами, что-то втолковывал непослушному товарищу.
Ничего не получалось. Лисапедик поддаваться не собирался. Мы — сорок три человека — с интересом ждали у экрана. С сайта не ушёл никто. Наконец, Шах устал. Состояние восторга не покидало его. Видно было, как трудно отрывались руки от железного друга. Шах блестел глазами, очками, носом, лбом. Потом Шах вспомнил про нас. Может, увидел, что нас много. И опять завел свою постоянную песню о том — как надо быть в жизни правильным и хорошим. Он убеждал нас в том, что всего-то для этого надо пройти «СОЛО на клавиатуре», «Гимнастику души» и ещё освоить курс «Учимся говорить публично».
Шах говорил ещё с полчаса, и никто не уходил. Мы — сорок с лишним людей — вероятно разного возраста, образования и привычек — в разных концах России, а может мира, смотрели на него и даже слушали. Наверное, не мне одной казалось, что усталый ангел вселился в хрупкое тело человека и размечтался о том, чтобы жизнь была легкой и светлой.
А через пару дней сама собой (как у меня зачастую бывает) нарисовалась картинка с длинным названием «Ангел рекламирует птичкам «СОЛО на клавиатуре», а все местные собачки сидят у компьютеров и осваивают последнюю программу Шаха «Как научиться лаять публично»...
***
Однажды Шах вёл передачу, и его как-то занесло. Уж не помню, к чему это было, но он начал делать пассы руками, играть глазами и говорить: «Мог бы и я вести себя, как всякие Кашпировские, Чумаки и прочие. О! Тогда бы я стал очень богатым человеком, и моя фирма...» — и т.д.
Невозможно было без восхищения смотреть на Шаховы фокусы. Он был убедительно-красивым или красиво-убедительным.
Когда Владимир Владимирович позвонил мне, стала восторженно говорить самую чистейшую правду о его потрясающих способностях. Пыталась объяснить, что людям гораздо приятнее и интереснее иметь дело с волшебниками и колдунами. Вспомним, как у Гоголя — галушки сами в рот летят. Не надо тесто замешивать, печь разжигать, лепить — открывай только рот и заглатывай.
— Я хочу быть честным, — горделиво заявил Владимир Владимирович. Через несколько дней выяснилось, что он шутил.
Дело было так. Он себе ехал на машине, мечтая, как человечество глубинно познает «СОЛО на клавиатуре», и все сады разом расцветут. Откуда ни возьмись — мент. Увидев перед собой живого человека, Шах приготовился начать речь. (Нетрудно догадаться о чём.) Но мент ему не дал. Непростой был мент. Похоже, в горячих точках побывал. Потому как заставить Шаха умолкнуть — не для слабаков. Милиционер не только проверил документы у Шахиджаняна, но и повёл его в стекляшку к сотрудникам. Потому как техосмотра — это в январе-то — Шах пройти не собрался. Пока вели, Шах готовил более проникновенную речь. Хотя, по его собственному признанию, — все в жизни идет спонтанно. Так и получилось. В помещении сидел ещё один готовенький, обвинённый и вымаливающий пощады парень. А Шах — ведь он сначала защитник, а потом уже Шах.
— Сейчас я буду говорить с вами, — начал он, сделав плавный жест в сторону ментов, — как Вольф Мессинг. Я его видел, с ним общался. И вы должны быстро отпустить этого парня.
Тот, который привел, заявил: «Парень ехал на красный свет!»
Второй просто разинул рот, а третий жутко обрадовался: «Вы общались с живым Мессингом! Расскажите!!!»
Шах стал отрабатывать сольный номер на публику. В конце 50-х — начале 60-х годов Мессинг ездил по клубам и давал представления. Он вызывал зрителей на сцену, показывал свои номера. Шах рассказывал не так, как я. Он говорил цветисто, раскрашивал свою говорильную палитру оттенками, лассироками, метафорами и сравнениями. Публика готова была аплодировать. Присутствующие получив большое удовлетворение от сольного номера, тут же выпустили перепутавшего красный цвет с зелёным дальтоника и приступили к разбору дела Шаха. Но тут уж чего говорить. Шах для ДПСников стал королем. Они отпускали его с грустью. Не только не получив ни копейки, но даже забыв о существовании купюр разных достоинств, которые им всегда грели руки. Шах распалил их сильнее. Он зажёг им души. От земных забот он перебросил их в небеса духа — где всегда есть место чуду.
Только тот, который Шаха брал, пожимая ему на прощание руку, скромно вымолвил: «Ну Вы, Владимир Владимирович, все-таки техосмотр пройдите». И тут же сам застеснялся. Да, есть ещё у нас в России мужики!
Тут-то я и подумала, что Шах все-таки не совсем честно поступил. С тех, кто на красный свет едет, — надо брать!
* * *
Сейчас, когда в стране возникла проблема народонаселения, средства массовой информации опять вспомнили о Шахе. Теле- и радиостанции наперебой приглашают его в свои передачи. Хотят, чтобы он говорил с народом, объяснял людям, «что такое хорошо — что такое плохо». Почти каждый день он перемещается по Москве из одной телестудии в другую, зачастую не успев перекусить.
Когда он звонит мне около полуночи (Шах с чего-то решил за нас двоих, что это самое удобное время для наших бесед) и, хрумкая сухариками, рассказывает, на каких передачах был и что говорил, — организм мой переполняется жалостью. Думается, что пора бы уже всерьёз открыть «Армянское радио», подпольное, но многомиллионное в былые времена.
С бесподобной важностью и серьёзностью (как работал его друг Юрий Никулин на манеже) Шах ведет речь о Сексуальной Революции. Он открывает глаза мне и слушателям, что всерьёз-то этой революции не было. Просто в 80-х годах, когда в ящике было на всю страну объявлено, что у нас «нету секса», именно Шах выпустил огромный том-кирпич, рассказывая людям правду «про это».
— Благодаря мне, — повествует Шах под хруст сухарей, — население выросло во столько-то раз.
Я сдерживаю хохот в горле, чтобы не обидеть старинного приятеля. Только когда кладу телефонную трубку, начинаю хохотать в ночи. Хорошо, что все соседи спят. Потом задумываюсь.
Когда после долгого перерыва мы познакомились с Шахом, а на этот раз и с его взрослым сыном, то за спиной стали называть его «папа». Только со временем поняла почему. Во-первых, в устах Серёжи Шахиджаняна это звучало ласково и уважительно. Никогда в жизни до того не слышала, чтобы в устах возмужалых детей по отношению к родителям — было столько тепла.
При нашем как бы втором знакомстве Шах сказал, что любит людей. Всех. Без исключений. Тогда не поверила. Мне, любящей животных и деревья, отошедшей от человеков на дистанцию, любовь к людям — казалось роскошью. За исключением родственников — естественно. Все остальное человечество существовало через ограду, которую переступать не было ни желания, ни сил. Глубинные контакты приносят много душевной боли. Большинство людей обходятся поверхностными контактами. Так живут и так умирают.
Шах оказался единственным человеком, который стал мне звонить регулярно, когда оказалась в Сокольниках. Если возникала проблема, делилась с ним — других не было. Папа-Шах быстро вникал и давал рекомендации. Доброжелательные и очень простые. То, что советовал он, пришло бы в голову когда-нибудь позже. Есть поговорка «Умная мысля — приходит опосля». Шах выдавал её моментально.
Когда оказывались с ним на прогулке, то обязательно кто-то подходил, заговаривал как с близким человеком, вспоминал его книги, или передачи, или семинары, или программы... Много чего. Непонятно почему, но легко было принять, что, общаясь со мной, — Шах общается с человечеством. Есть в нём загадочно-непостижимое, что, вероятно, предстоит разгадывать долго-долго.
У меня, моей дочери, у мальчиков-сотрудников, учеников и последователей «Эргосоло» незаметно сложились отношения, какие могли бы быть с настоящим отцом. Но — увы! Настоящие бывают ли такими... Если кому сильно повезёт...
О чем бы Шах ни говорил — о звёздных браках, о слепом освоении компьютера, даже о сексе, — он создает вокруг себя удивительную атмосферу спокойного дружелюбия и уважения — что так нечасто, а проще говоря, совсем редко окружает нас в этой жизни.
Так что приходится мне каждый вечер не укладываться до полуночи, порою изнывая и досадуя. Шах своими полуночными разговорами, иногда совсем коротенькими, как бы будит меня и приобщает к миру и человечеству. Порою смешит до колик. Меня, которая уже не улыбается даже на Задорнова. А если Шах не звонит, то на следующий день ищу его сама. И возмущаюсь: куда вы исчезли...
Шах — голубчик! Не исчезайте от нас, всех Ваших детей, хотя некоторые из них имеют внуков. Пусть костёр Вашего сердца пылает ярко — в желании передружить человечество. А мы, Ваши дети, будем подкидывать туда дровишки и греться у Вашего огня.
Татьяна Ивановна Лотис.
