Летом двухгодичной давности я присасывался ноздрями к ламинату, чтобы немного охладить легкие. Жара из памяти выветрилась, а без нее, как теперь оказывается, это было крайне приятное время. Я никто, у меня ничего нет и ничего мне не надо. На столе всегда лежал микрофон, в который после полудня я начитывал реп со своим корешом. В синих шортах сборной России по баскетболу записывал детройт альбом. В них же записывал андеграунд. В них же курил кальян. Спал только что не в них. Но об этом в другой раз. Мой друг Иван приходил сразу после того как сыграет будильник. Это примерно 11:30. И я всегда точно знал, что в 12 мы забьем чашу. По обыкновению плотненько. И начнем.
Freepik
Из-за протухающей на солнечной стороне квартиры духоты, мы по очереди обвязывали шею цепью. Не для аутентичности мизансцены. Но по острой необходимости к охлаждению. Эта реперская цепь была снята со странных английских штанов. Англичане, наверное, считали, что блестящая висюлька подкупит аборигенов. И в целом верно считали. Только использовалась она не на поясе. Мы потели, потели, курили, потели и читали в черную шапочку поп фильтра. Хотя шапочка была больше похожа на эталонную прическу черного держателя успеха. Успеха, который виден только после первого похода в магазин луи витон за куртками для хоумисов из гетто. Успеха, который заземляет джинсы. Успеха, который мы тоже не прочь были получить. Только с некоторыми отличительными нюансами в виде присутствия вкуса и других мелочей. Но и при отсутствующем на плечах люксе мы чувствовали себя хорошо. Потому что губы мяли словами черный паралон. А уши ловили их из колонок в совсем другом качестве. Оглядываться назад из этой холодной осени не очень честно. Тем более на те теплые времена. Это был этап — альбомов и эпишек, что нигде не вышли, как читал классик.
Многое не выходило. Но это и не так важно, когда выходит очень удачно ничего не делать. Эти антимузыкальные опыты оставили много прикладных знаний. Ловко жить я так и не научился, зато знаю, что табак в жару прогорает быстрее. А компрессия должна быть всегда двойной. Было так интересно стать чем-то сложным, но мы только потешались над всем. От угаров остался только забавный псевдоним.
Вчера мы снова собрались отдохнуть. Прослушали пару своих треков. Выпили пару бокалов пива. Вернулся в квартиру к нулю. Прошло слишком много времени и ничего не изменилось. Микрофон лежит на том же месте. В своей нелепой шапочке. Подметил, что нет солнца. И нет желания пылесосить ноздрями ламинат. Я сел за стол, нашел бит. Попытался. Не вышло. Реп умер где-то между гортанью и языком.
«В самом себе был и царь и плебей... — за 4 года можно было привыкнуть к его отсутствию. Корневка в памяти проходит намного медленнее, чем хочется. Но все же я здесь и все еще слушаю некролог Бутер Бродскому. В комнате что-то не так. Но выходить мне совсем не куда. Русское искусство — это то место, где я всегда хотел оказаться. Теперь мне это понятно. Я стремился стать частью абстрактного.
Так мне виделась попытка обмануть смерть. Для меня было немыслимо, что на самом деле — это попытка обмануть жизнь. И кажется, это становится окончательно понятно, когда обман удается. А ты уже оказался в узелке. Тут мир, эмоции, мысли, я, мера таланта. Они сгрудились, стали вещами, в которых не разобраться абстрактному человеку из-за их конкретности. Опыт не наслаивается мозолями на мои ладони, и все бесконечно повторяется. Ни трагедии, ни драмы, ни стиля. Меня кто-то хлопает по плечу. Мой добряк. Он такой же как и был. Не изменился совсем. Все также умоляет не проснуться на утро. В моем узелке нет места другим художникам. Ведь мне так приятно быть с тем, кто смог оказаться там, где мне никогда не побывать. С некоторой насмешкой смотреть на событийное — зная, что нет сил стать чем-то вечным и сложным — тоскливо. И за семью замками душенька, очертания которой я даже не узнаю, если их открыть — А теперь я прячусь под корягу как гоблин».
Музыку я выключил утром, как проснулся. Когда я выбираюсь из узелка, все становится как прежде. Впрочем, на самом деле я представляю, что узелка больше нет. Кто-то выпустил меня на своем привале. И я продолжаю шагать.
P.S. Для большего понимания текстуры ткани узелка включите альбом Славы КПСС «Бутер Бродский» 2019 года.
Егор Сомов
