В предыдущем тексте мы размышляли о том, как крепко была завязана советская культурная политика на мифотворчестве. Едва придя к власти, советские политики взялись за создание музыки будущего, музыки революции. Сегодня мы поговорим о судьбах "избранных" композиторов и мифах, связанных с ними.
Иоганн Бах
Зарубежной кандидатурой на роль предтечи музыки революции стал Иоганн Себастьян Бах. Критики называли его прототипом новой эры и одним из наиболее ценных композиторов музыкального наследства. И это несмотря на некоторые явно не совпадающие с советской идеологией аспекты: отдаленность эпохи, в которой он жил, религиозная мистика, которую критики трактовали как покров для продвижения революционных идей.
Настоящая борьба развернулась, когда пришедшие к власти в Германии национал-социалисты причислили Баха к лику официальных святых от буржуазии. Со своей стороны газета «Правда» опубликовала статью со своей трактовкой его творчества: «В творчестве Баха отражены отголоски немецкой̆ народной̆ песни. Это — факт, твердо установленный̆ большинством исследователей̆. Музыкальный̆ язык Баха насыщен оборотами народной̆ речи, интонациями немецкого крестьянина и мелкого горожанина. <...> Руки прочь от Баха!» Удивительно, но до сих пор в учебниках музыки можно встретить советское видение его творчества, именование Баха певцом народных масс и крестьянских низов.
Вольфганг Моцарт
Миф о Моцарте пленил российские умы еще за век до описываемых событий. Пушкинская трагедия «Моцарт и Сальери» сблизила судьбу композитора с русским читателем. Для многих Моцарт был не автором «Реквиема», а героем маленькой трагедии.
По словам наркома иностранных дел Г.В. Чичерина, написавшем о Моцарте письмо на 236 страниц, композитор представляется ему реалистом, сыном революционной эпохи и проповедником коллективизма.
Однако надежды выдвинуть Моцарта в ряды избранных для советской эпохи не оправдались. Как ни пытались специалисты продвинуть новую идеологию в его искусство, ничего не вышло: Моцарт оказался абсолютно аидеологичен. Ближе к 30-м годам на афишах театров осталась разве что «Свадьба Фигаро» — и то, одно ее название. Но «применение» Моцарту все же нашлось. Вместе с Гайдном его записали в предтечи бетховенского стиля. Можно сказать, что это чуть ли не единственный опыт, когда композитору удалось избежать новых трактовок: Моцарт не подчинился ни советским идеологиям, ни, впоследствии, нацизму.
Джузеппе Верди
В 1920-х — 1930-х годах велись попытки революционизировать сочинения композитора Верди путем различных переработок. Одной из них занимался К.С. Станиславский. В монографии приводятся материалы одного из первых обсуждений постановки «Риголетто», которые наглядно демонстрируют попытки найти контакты оперы с современностью, вывести на первый план противопоставление угнетаемых и угнетателей, для чего переписывается либретто и совсем забывается оригинальная расстановка акцентов. Так, например, согласно формулировке Б.В. Левика «композитора привлекала в драме Гюго социальная идея: противопоставление благородного простого человека, придворного шута Трибуле, переживающего большую трагедию, развратному королю Франциску I».
Еще большей переделке подверглась «Травиата» в постановке Музыкального театра имени Вл. И. Немировича-Данченко. Приступая к работе над оперой, он сразу же заявил: «Чтобы раскрыть существо музыки, нужно создать новое либретто». Для «Травиаты» был написан новый русский текст. Социальный конфликт был усилен за счет превращения Альфреда в маркиза, а Виолетты — в служанку банкира-мецената вместо барона. Советская критика с энтузиазмом поддерживала новые повороты сюжета.
Жорж Бизе и его «Кармен»
Еще одним подлинным реалистом в советскую эпоху был признан Жорж Бизе. Основанием для такой прочной репутации стала его опера «Кармен». Однако же и эта опера «пострадала» от советских интерпретаций. Еще в символистскую эпоху эта опера стала ярким выражением антитезы мужское/женское. В русской сознательности образ оперы закрепился благодаря одноименному циклу стихотворений Блока. Экземпляр «Двенадцати», подаренный исполнительнице главной роли Кармен Любови Дельмас поэт подписал так: «Вы — артистка милостиею Божией — и, служа Новому миру Вашим искусством, сжигаете старый мир Вашим огнем». В 20-х годах, однако, для уже московской публики опера утратила былой шарм. Возможно, виной тому смещение акцентов с таинственности заглавного образа на бытовую драму. Несмотря на первичный замысел, музыкальные критики настаивали, что Кармен совершенно лишена эротизма, ведь все это чуждо советскому человеку.
Ключевая мысль касательно оперы в 20-х—30х годах заключалась в том, что Бизе создал неоспоримый художественный шедевр, недостижимый для других французских композиторов. Режиссер А.Я. Таиров сознательно перепутал годы написания новеллы Мериме и оперы Бизе (указав 1845 для оперы вместо 1875), чтобы целенаправленно сблизить музыкальное произведение с Французской Революцией 1848 года. Путь самого Бизе был трактован критиками как продвижение к реализму и народности: « <…> Он шел к ней̆ ощупью, не без оглядки на обычную «красивость» поверхностного музыкального языка французской̆ лирической̆ оперы. Он нашел ее поздно, в последние годы своей̆ творческой̆ жизни, — и в таких условиях смерть Бизе представляется трагическим событием…»
Дарья Кустова
