Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

Так помнится.

Рассказы моей бабушки.

«Мне 95 лет, я многое пережила, многое помню, у меня сохранились разные документы, я подумала - может быть это будет кому-нибудь интересно…» - однажды сказала мне бабушка.

-? Илюшка, у тебя сегодня есть свободное время?

-? Я сегодня целый день свободен.

-? Тогда возьми диктофон, кассеты и иди к бабушке. Вот листик – я записала вопросы. Она будет рассказывать, а ты записывать на диктофон. Потом я все напечатаю. Хорошо?

Вечером Илюша пришел домой, принес записанную кассету.

Я села слушать. И не могла оторваться.

-? Илюшка, какой ты молодец!

-? Я буду записывать, сколько нужно – мне самому интересно. Я так и сказал – это только начало, я еще приду. Я бабушку не перебивал. Как рассказывала, так и рассказывала.

Мои первые вопросы были о детстве.

- Что рассказывать? Ничего такого не было…

Но… рассказ уже начался, и Илюшка включил диктофон.

- Мать умерла очень рано. Ей было 40 лет. Это было в 18-ом году. Она пошла на похороны – сосед заболел сыпным тифом. И заразилась.

В Новозлатополе был один врач, а в колонии – 120 дворов.

(Бабушка родилась в 1906 году в еврейской колонии, называлась она Новозлатополь. Это село есть и сейчас.)

Мне исполнилось 6 лет, у меня было 2 сестры – двойнята. Они плохо занимались, а я все, что им задавали – знала. Отец пошел в школу – примите мою дочь, она будет хорошо учиться. И меня взяли. Я в самом деле очень хорошо занималась.

Мы еврейский не учили. Это была украинская школа. Пели «Боже, царя храни».

Я была небольшого роста.

Когда надо было подойти к карте, показывать, мне подставляли скамейку – я не доставала.

Училась я 4 года.

Закончила отлично.

В колонии было 2 улицы. Одна – прямая.

А вторая называлась немецкой – там жила немецкая семья.

Во всей колонии отличалась – чистота, порядок. Образцовый дом.

Это – немцы. Они чистоплотные. А евреи – такие…

14-й год. Брата взяли в армию. У сестры взяли мужа – а у нее 5 детей. Оба погибли.

(В заметке, написанной бабушкой, и опубликованной 10 лет назад в одной газете, я прочитала, что после гибели мужа сестре нечем было кормить детей, и она отдала их в детдом.)

Позже - махновщина. Махно ездил через нашу колонию с тачанкой. Сзади – пулемет. Расстреляли целую семью, двое детей. У меня есть статья – там лучше написано, могу тебе дать.

(Была махновщина.

Махно ездил через нашу колонию с тачанкой, сзади пулемет…

Помню, как будто это вчера было.

Они расстреляли целую семью – 7 человек, двое детей, прямо в постели их расстреляли…

Мы выехали в Запорожье…)

Мать была вдовой. У нее была одна дочь. Жила в Днепропетровске.

А у отца умерла жена. Они познакомились в Днепропетровске.

И почему-то мать вышла замуж за такого старика – 6 душ детей, взрослые дети..

(Отец бабушки родился в 1860-ом году. Когда они встретились с ее мамой, ему не было и 40 лет. Но бабушка помнит его старым, с окладистой бородой. Он прожил 78 лет.)

Брат был женат, сестра замужем.

Семья большая: взрослые дети, маленькие дети.

Мать родила двойню… Трудно себе представить такое детство. Но жили… Мне кажется, ничего такого особенного – записывать не надо.

Жили бедно. Из того, что собирали с огорода – картошка, капуста, буряки. В погребе стояли две бочки с соленьями. Две коровы, куры, индюки, утки.

Неважное детство было. Нечего записывать.

Меня любили - я выделялась. Мне было 7-8 лет, я выучила 2 стихотворения Шолом-Алейхема. Могу рассказать и сейчас.

-? Расскажи.

- Это на еврейском.

-? Все равно расскажи.

Бабушка читает на идиш.

Потом переводит.

«Я не богач, но радости от детей я имею больше, чем самый большой богач…

У меня 8 душ детей – сыновья, дочери, а еще – зятья, невестки…»

Дальше он про праздник говорит – есть такой еврейский праздник – пурим.

«Что за вкус, если он один собирается за столом один с женой?

А у меня собирается семья…»

«У меня 8 душ детей – все женаты, замужем.

А вы бы посмотрели, какие у меня внуки! Это что-то необыкновенное: они знают русский язык, еврейский язык, французский язык…

А если вы спрашиваете, насчет заработка, жизни, то я вам отвечу - есть большой Бог, он руководит: иногда лучше, иногда хуже…

Как вы думаете? Лишь бы здоровье…

Но в горечи предела нет…»

Потом – второе стихотворение.

«Красивая ночь… Тысячей бриллиантов разукрашено небо… Всюду огонек зажженой пасхальной свечи…»

«И так далее…» - почему-то бабушка не переводит до конца.

Она вспоминает о другом.

Меня спрашивали все – взрослые люди: «Сименька, расскажи!»

И я им рассказывала эти стихотворения.

На Пасху отец читал молитву. Так надо же! Надо же, чтобы я недавно вспомнила эту молитву, мотив, слова.

Бабушка пропела небольшой кусочек молитвы.

- А перевести можешь? Что это?

Что это, я не знаю – это древнееврейский.

Я живу самостоятельно с 24 года.

В 20-ом году мы уехали в Запорожье, а потом в 25 году Америка дала деньги и все вернулись в Новозлатополь, я осталась в Запорожье.

Я закончила 4 класса школы.

Вначале я работала на спичечной фабрике.

Мы набивали эти спички серой. А потом перекладывали в коробки. И хорошо зарабатывали.

А потом спичечная фабрика закрылась, я устроилась в «Комборбез швейников».

Потом фабрика закрылась и я стала безработной. Получала пособие – 10 рублей.

Потом пошла на завод «Коммунар», работала в литейном цеху. Шишильницей.

Мы делали изделия – выливается деталь, но там должно быть, как колесо, дыра. Туда ставились шишки. Шишки делались – там мука, песок, потом давали в сушку. Потом деталь выливалась в опоку. И выбивались шишки. И там, где они были, получалась дыра.

Материально я жила хорошо. Я уже жила одна.

В 26-ом году вступила в комсомол.

В 27-м стала кандидатом в члены партии.

В 28-ом году меня приняли в партию.

На заводе «Коммунар» - там была большая партийная организация.

Меня вызвали: «Медведь!»

Я стала на скамеечку, чтоб меня было видно.

В 29-ом году я поехала на рабфак в Киев и с тех пор осталась в Киеве.

Потом поступила в институт.

Со второго курса института меня взяли парторгом в село Семенцы Киевской области.

Был голодомор. Я там проработала года два.

Одна ко мне подходит и говорит: «Ей-богу, никому не скажу. Помремо вси?»

А я ей говорю: «Мы еще будет есть пирожки с маком.»

И на второй год, когда уже был урожай, я подошла к Калинюку - председателю колхоза и говорю: «Давай устроим день урожая!» – «Давай!»

Закололи кабана…

Потом зову Мокрину и говорю: «Шо я вам казала?»

«А Вы казали, що будем йисти пырижки з маком.»

«Так завтра день урожая, закололи кабана. Надо спечь пирожки с маком, а мака нема.»

Принесла мак, спекли пирожки.

Выпила, не знаю что. Я выпила, как все. И пошла танцевать гопака навприсядки.

Они говорят:

«Сгорила б, вона така серьезна була, николи не засмиеться, диви як витанцьовуе!»

Потом меня послали в политотдел МТС.

По женработе.

После политотдела МТС осталась работать в этом же районе инструктором райкома партии.

Я очень поздно вышла замуж. В 35-году вышла замуж.

Потом началась война.

Я эвакуировалась в Новосибирск.

Жила там, как у бога за пазухой.

Проработала

Ко мне приехали 7 душ колхозников – это 3 сестры и 2 племянницы и племянники.

Они со скотом эвакуировались из Новозлатополя. Со скотом!

По дороге мне написала племянница Фаня:

«Симочка, петля уже на шее, а так хочется жить!» Он были уже где-то на Кавказе. У нее ребенку был год, а муж на фронте.

Я дала телеграмму «Немедленно приезжайте ко мне!»

Они добирались 3 месяца…

Приехали… А в Новозлатополе бани нет. Купались в корыте.

Так я говорю сестре:

-? Слава, вам придется идти в баню.

-? А баня далеко?

-? Полкилометра.

-? Сименьке мы ничего твоего не возьмем, мы никуда не пойдем…

А в это время в ванной наливалась горячая вода.

Все скупались.

А потом я пошла мыться, и потеряла сознание…

А когда я уже жила в Запорожье, я ходила на курсы. Мечтала об институте. Ходила в вечернюю школу. Один раз сказал преподавателю на рабфаке:

-? Когда я ехала сюда, я думала, что я очень подготовленный человек.

-? Товарищ Медведь, для того, чтобы Вы поняли, что ничего не знаете, надо очень много учиться.

Ничего развлекательного в колонии не было.

Была еврейская синагога. Так после революции ее забрали.

Клуба не было.

Организовали его уже потом, когда я училась на рабфаке.

Тогда я уже приезжала, могла что-то рассказать. Учавствовала в танцах – я очень любила танцевать.

Было одна лавка – частная.

Сахар покупали. Подсолнечное масло делали сами – из семечек подсолнуха. Сливочное тоже делали сами.

Привозили подсолнухи Володе во двор, выбивали семечки, потом везли на маслозавод.

Резали курей, относительно жили неплохо.

Воспоминания о детстве неважные.

Как-то, ты понимаешь, ничего такого радостного не испытали.

Одежду – перешивали, из старших на младших.

Я выделялась в семье, и меня окружали особо.

Магазина в колонии не было.

Город – Гуляйполе, там можно было что-то купить.

Я была маленькой, и меня научили печь хлеб.

Была большая печь, нагревали дровами.

Я брала тесто, мне дали лопатку длинную, и я хлеб садила в печь.

Пол был земляной.

Брала после лошадей, коров навоз, смешивала с песком и смазывала полы.

Это было на субботу.

Смазывала стены белым – побелкой, а потом мазали пол – и был праздник.

В этой колонии жили 3 брата отца. У нас во дворе жил один брат отца.

У него были дети нашего возраста. Но мы редко общались. А со второй семьей мы начали встречаться, когда жили в Запорожье. И сестра мне говорила – Сима, почему я не знала тебя, что ты такая?

Алла Аркадьевна Азарх

1009


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95