То ли быль, то ли небыль

Я любил сказки с детства. Они уводили меня в воображаемые миры, где не нужны были никакие средства выразительности, кроме сосредоточения на собственной фантазии. Сосредоточения у меня было хоть отбавляй, а воображение оказалось лучшим способом его развития. Больше всего я любил сказки не об иванах-дурачках, а о великих воинах, покорявших страшных чудовищ с помощью могучего тела, силы воли и интеллекта. А хитрые, изворотливые и находчивые царевичи, стремящиеся к любви заморской царевны и обводящие остальных персонажей вокруг пальца, меня совсем не восхищали. Всё это мне казалось случайностью и не вызывало доверия. Кажется, я с детства был циником с обостренным чувством справедливости. «И жили они долго и счастливо». Ну, конечно.

"Змей Горыныч" Ивана Билибина

Затем сказки привели меня к более серьезной литературе. Самое красивое в этом было не волшебство, не помогающие говорящие животные, не волшебные предметы, а воля героя получать желаемое любой ценой. Чего хочет богатырь? Славы? Любви царевны? Щедрого дара от царя или князя? Нет, в моём воображении богатырь хотел испытать себя. Он хотел понять, на что способен. А все его приключения — настоящие путешествия искателей погибели, зависимых от повышенного уровня адреналина в крови. И я могу объяснить такой вывод: в древности не было понятия отчизны, а любовь созидалась уже после удачного брака. Сами подумайте, в пещере голодного змея сложно было отыскать спокойную благую жизнь. Сделать свой род благородным и богатым мудрому, хитрому молодцу проще через выслугу и дворцовые склоки.

Сущность героя, стоявшего всеми своими жизненными силами против целого мира, была в проверке себя. Какой это невероятный риск — ставить свою жизнь на один бой с чудовищем! И не раз! Испытание за испытанием, постоянно увеличивающие ставку и приближающие час расплаты. Почему никакой ужас смерти не мог усмирить мощь, с которой билась жизнь в теле богатыря?

Остановиться значило замереть, сдаться и исчезнуть. У него не было права отступать! Чем больше было побед, тем ближе было поражение. И спустя много лет, когда я уже сам задумывался, почему эгоистический героизм богатырей был забыт, я нашёл для себя новую сказку — скандинавские саги. В них тоже была невообразимая отвага, жуткие битвы и не было внутренней борьбы, одна только внешняя и никогда — с самим собой. Если уж где-то могучий герой сомневался, то точно не в своих побуждениях и желаниях.

Не в сказке живем

Сказки легки для восприятия тем, что их течение несет героев по волнам жизни. Иногда даже кажется, что от их действий и желаний уже ничего не зависит. Но это ощущение возникает от того, что их чувства и их трепет остаются за кадром. Часто мы вообще не знаем о переживаниях персонажей. Завораживает в первую очередь форма их жизней, а не черты их личностей. Возможно, мне одному так сильно нравится этот способ повествования, исключающий психологизм. Я не стремлюсь сопереживать конкретному герою. Мне не приходится любить, горевать, ненавидеть и смеяться вместе с ним, как это гротескно, экспрессивно предлагается в греческих трагедиях. Меня впечатляет сюжет их жизненного пути, переплетения судеб, в которых есть что-то фаталистическое и неизбежное.

Когда я был ребенком, мне хотелось верить не в чудо, не в то, что прилетит фея и утрет мои слезы, а в то, что, закаленный жизненным опытом, я смогу сразить сначала маленькое чудище, потом тварь побольше… какие бы чары оно не использовало против меня, я бы смог его одолеть. И сказка была историей, вдохновившей меня на такой путь по жизни — стать сильным и смелым. Но она не учит жизни! Как несчастны подчас молодые девушки, ожидающие принца на белом коне, мнящие себя прекрасными царевнами! Как разочарованы в свои двадцать пять молодые люди, поставившие когда-то все на случай, который в будущем должен обеспечить им полцарства! Тяжела доля тех, кто ждет чуда.

"Илья Муромец и Святогор" Ивана Билибина

Чуда не будет, друзья. Но будет бой. Битва за то, чтобы понять, где ваше место в мире. Если вы победите, то будет следующая — чтобы занять его. Сказочное чудо в обыденности невозможно, потому что оно бы разорвало ткань нашего быта. Если угодно, в сказочном мире есть судьба, предназначение человека, предмета или персонажа. Эта судьба — скелет событий, поэтому мы можем угадать, что условный богатырь победит предназначенным ему оружием чудовище. Этот мир бессознательно создан мечтателями, восхищенными силой и слабостью. Никто не расскажет вам сказку, где гигантский змей похитит царевну, растерзает ее и уничтожит целое царство. Это будет драматичная история, гораздо более близкая нашему миру, где ужасы войн и природных напастей приводят к гибели невинных людей.

Кащей раскаялся, Малефисента влюбилась

Наша лучшая современная сказка — та, что рассказывает историю чьего-то успеха. В центре многих сказок древности находятся персонажи с реальными прототипами. А современные медиа полнятся историями современных «богатырей», только вместо мышц, храброго сердца и смышлености у них профессиональный спорт, военная форма, пожарный шланг, С++, место в правительстве или просто красивые стихи. Только успех стоит рассказа сказочного типа. Героем легендарной сказки не станет крестьянский мальчик, проживший обычную жизнь. Он пахал поле, любил девушку из соседней деревни, ходил в далекую сельскую школу пару лет. Почти все его браться умерли от болезней, а сам он взял в жены вдову с выводком детей и умер в их кругу на исходе пятого десятилетия своей жизни. Разве это сказка?

Сказка начинается там, где обыватель превращается в героя с интересной судьбой. Конечно, все мы герои своей жизни. Сами для себя мы самые важные, наша история успеха занимает нас больше всего. А лучшее, что мы можем, — положиться на свои силы и бросить вызов миру, как учили сказки, и пока будут продолжаться победы, мы будем оставаться героями. С другой стороны, поражение не означает, что нашим героем оказалось чудовище. Да и вообще не понятно, с какой стати чудовище плохое, а богатырь хороший. Не всегда же покоренный противник оказывается чистым злом.

Современные мультфильмы, например, деконструируют сказки в очень интересной манере. У якобы «злого» колдуна, допустим, есть старая рана на сердце, боль которой заставляет его совершать жуткие поступки, при этом он не берет в расчет чувства других персонажей. Колдун поглощен собой и мало кого замечает. Неожиданно появляется герой, дающий ему отпор, но тем самым еще сильнее ожесточая сердце колдуна против окружающий. И вот, у нас уже нет никаких «плохих» сущностей персонажей, которые по своей природе ужасны и нуждаются в истреблении. Остаются только ненависть и любовь — чувства, меняющиеся в течение времени, подвластные терапии. Конечно, любовь всегда хрестоматийно побеждает ненависть, потому как лишь она способна излечить старые раны колдуна/чудища/пакостника любой масти. И снова счастливый конец.

"Богатырь" Михаила Врубеля

Сказочное рабство

Вот и выходит, что обычная древняя сказка учит нас быть сильными. Это ее главный посыл до поиска какой-то «морали басни». Проверяйте себя на прочность и никогда не останавливайтесь в борьбе со своими слабостями и сомнениями. Только тогда вы сможете реализоваться на всю катушку, как герой вашей любимой сказки. А потом в сюжет приходит мораль: сила и мощь добра должны встать на защиту слабых против не менее мощного зла. Герой, по сути своей, хороший и не способен совершать злые поступки, а злой персонаж очевидно не поддастся перевоспитанию, как злобная мачеха, например, так что ей доступен только один путь — исчезнуть навсегда ради наступления долгожданного счастья и благоденствия. И с приходом глубокой психологической деформации преодолевается дуализм добра и зла в сказках, когда стальные сердца героя и антигероя в конце концов, после кровопролитных сражений, отдаются любви, никогда не способной оказаться слабостью.

Любовь и добро становятся внутренней основой силы героев, тогда как древняя сказка или сага не имеет личностного и внутреннего, исходя из внешней силы, подобной стихиям. Вот эти «внеморальные» сказки я и люблю больше всего. У них есть только один недостаток — эссенциализм. Герою суждено стать непобедимым удальцом, а чудищу — быть поверженным. В нашем мире так не бывает, все мы это знаем. Человеку никогда не определено заранее, кем он станет. Мир сказок существует в таком состоянии, как будто все истории уже рассказаны, все причинно-следственные связи уже досконально изучены, вынесен вердикт всей истории. Да и сама история — кончилась! Миру пришел конец, так что можно теперь рассказать, как в нем все было устроено. Новых или альтернативных веток вероятности нет и не могло быть, так как живительное древо совсем засохло и перестало расти.

Я думаю, наш мир, где героями становятся, а не рождаются, дает нам гораздо больше, чем волшебная сказка, в которой ни один человек не смог бы изменить свою судьбу, остался бы несчастным невольником. Так что давайте поблагодарим контингентность или случайность за их дары и полюбуемся на своем веку красотой раскидистой кроны многомерного древа жизни!

Роман Ливаров