Читать Часть 1. С подачи Мопассана и Флобера
Читать Часть 2. «Чёрная метка» и чёрный пиратский флаг
Читать Часть 3. Ванна на четверых и страсти на льду
Не раз мы выбирались в столицу – город Тунис. Древний город манит своей атмосферой, обликом, где смешались позавчерашний, вчерашний и сегодняшний дни, и, конечно, своими музеями, в первую очередь, всемирно-известным Национальным музеем Бардо.
Город Тунис – это двухмиллионный мегаполис, в котором широкие современные проспекты сочетаются с неплохо сохранившейся мединой – исторической частью города, которой уже тринадцать веков.
В исторической части города
Пройдясь по узким и грязноватым улочкам медины, мы выходим к мечети Оливы с ее нарядным, облицованным изразцами четырёхгранным минаретом. Своё имя она получила от апокрифичного оливкового дерева, якобы росшего некогда на этом месте.
Вокруг неё несколько медресе. В некоторых продолжают готовить духовных пастырей, а одно, медресе Мурадия, отдано под центр обучения традиционным ремёслам.
Мечеть Оливы
Неподалеку виден восьмигранник минарета, увенчанный изящной балюстрадой для муэдзина, – это мечеть Хаммуды-паши.
Но пора двинуться в сторону современности. Для этого надо пройти сквозь одинокие в своей тяжеловесности каменные ворота Баб эль-Бахр. Только узнав, что в прошлом от них в обе стороны отходили стены, обнимавшие и защищавшие медину, признаёшь их прежнюю органичность.
И вот вы уже на главном, парадном проспекте столицы – авеню Хабиба Бургибы. Гордость горожан, да и всех тунисцев – величественная, как сейчас бы сказали, «пафосная», эта центральная улица.
Главный проспект
Главный променад, ограждающий вас от потоков машин по обе его стороны монолитами одинаково аккуратно постриженных пышных деревьев, ведёт от древней медины к малой копии лондонского Биг Бена – башни с часами.
Собрат Биг Бена
Её, к счастью, не тронули участники «жасминовой революции» 14 января 2011 года. А ведь башню возвели в честь победы прежнего правителя, Бен Али, против которого как раз и взбунтовались теперь тунисцы. Вот площадь вокруг подножья башни, носившая название Place du 7 Novembre в честь прихода к власти в этот день в 1987 году этого властителя, была тут же переименована в Place du 14 Janiver – в честь даты «жасминовой революции».
В начале 2000-х мы ещё прогуливались по авеню 7 Ноября – как значилось на табличках. Хотя и тогда в разговоре, как и на некоторых здешних картах, значилось прежнее название центральной улицы – авеню Хабиба Бургибы, первого президента Туниса, с чьим именем справедливо связывают обретение страной независимости.
Следующий властитель переименовал главный проспект в знак собственных достижений – как оказалось лишь на время своего правления. Закончившегося тем, что спустя около четверти века был позорно изгнан собственным народом.
Так что 7 ноября как «красный день календаря» изъято не только у нас.
Как бы ни называлась эта авеню, на фоне медины она символ дуализма, сочетания – или противостояния – европейскости и традиционализма, в котором пребывает страна. Разделенный продольным зеленым бульваром, проспект обрамлен вполне современными зданиями вперемежку с такими штучными сооружениями, как католический кафедральный собор из светлого камня, возведенный вроде в неороманском стиле, но не без влияния мавританских мотивов.
Католический собор
Или белокаменное, всё из обтекаемых контуров, здание Муниципального театра визави.
Муниципальный театр
Мы многое ещё откроем для себя в этом городе. И огромные по площади мелководные озера. И метро, которого тут нет, но чьё имя почему-то дано трамваю (кстати, на континенте, если не считать одновагонного музейного экспоната в ЮАР, только в Египте ходит электрический трамвай).
И неожиданную для непосвященных русскую православную церковь Воскресения Христова – белую, напоминающую крепость, со слегка мавританскими зубчиками вокруг светло-голубых куполов. Возведённая на частные пожертвования в 1956 году, она стала эхом давних событий. Напомним: в 1920 году у берегов Туниса отшвартовались корабли эскадры Черноморского флота, ушедшей от большевиков…
Православный храм
Пройдёмся мы и по улице с не случайным, оглядываясь на историю, названием Rue de Russie. Сфотографируем и отель с таким же названием.
Русская улица
Будем вдыхать свежий воздух, принесенный с гор и впитавший насыщенный аромат зелени – листьев сросшихся мощными кронами деревьев. Переждём настоящий тропический ливень под навесом в открытом кафе. А потом, по подсохшему широкому тротуару вновь двинемся в сторону медины, старого города, района рынков, возвращающего вас в невесть какие времена.
Тунисский базар – сук – трудно описать лучше Мопассана:
Самая интересная часть арабского города – это квартал суков: длинные улицы под сводами или дощатыми крышами, сквозь щели которых солнце проскальзывает огненными клинками, как будто рассекающими прохожих и купцов. Это базары, извилистые и перекрещивающиеся галереи, где торговцы, разбившись по цехам, сидя прямо на земле или на корточках посреди своих товаров в маленьких крытых лавочках, энергично зазывают покупателей или же хранят неподвижность в нишах из ковров, из материй всевозможных цветов, из выделанных кож, уздечек, седел, шитой золотом сбруи или среди нанизанных, как чётки, жёлтых и красных туфель.
У каждого цеха своя улица, и можно видеть, как во всю длину галереи, отделённые друг от друга простой перегородкой, работают ремесленники одного и того же цеха, делая одни и те же движения. Оживление, красочность, веселье этих восточных рынков не поддаются описанию, потому что тут надо было бы одновременно передать и ослепительный свет, и шум, и движение… В воздухе, из одного конца сука в другой, носится слегка дурманящий запах курений и духов.
Знаменитый сук
С мопассановских времен тут мало что изменилось. Несмотря на появление формальных цивилизационных признаков нового тысячелетия в виде неоновых вывесок и торговли гаджетами сохранилось базовое – атмосфера.
И сегодня хитросплетения улочек старого города превращены в огромный сук – восточный базар со всеми его атрибутами: криками продавцов, азартной торговлей, ароматом пряностей, неясного происхождения лужами, ишаками с объёмистой поклажей, которые невозмутимо занимают петляющую по суку узкую тропу и загоняют тебя в ближайшую лавку. Сдавшись на милость всей этой кутерьме и потеряв представление о времени, ты поддаёшься напору гомонящих коммерсантов-психологов, весело сверкающих белозубой улыбкой и зазывно размахивающих руками, начинаешь с кем-то торговаться, сбиваешь цену втрое, ощущаешь себя докой, ещё не понимая, что всё равно переплатил, и в итоге выходишь с сука с кучей странных предметов, которые неожиданно для себя приобрел. И осознаёшь главное: ты обрёл не эти побрякушки, а нечто куда более весомое – не уходящие, готовые спрятаться где-то в маленьких кладовых твоей памяти яркие впечатления.
Ты наполнен этим настроением и ещё не знаешь, что «Аннушка уже пролила масло». Да, именно в подобном, выглядящем довольно беззаботным торжище будет зажжена спичка, от которой займется страна, а затем вся Северная Африка.
Напомню. В канун 2011 года потерявший место торговца овощами и фруктами на базаре молодой человек по фамилии Буазизи вышел на главную площадь своего города и, облившись бензином, поджёг себя. В ужасных мучениях он умер в первые дни нового года. Как оказалось, он поднес спичку не только к себе, но и к накопившейся до критического уровня взрывоопасной смеси отчаяния и негодования, которые наполняли тунисцев, особенно молодёжь.
Выпускник университета, Мохаммед Буазизи смог найти лишь место торговца на обычном суке. Но его и оттуда уволили – профессора не научили его, как надо зазывать и обхаживать покупателей. Он толкнулся было за помощью к городским властям. Но принявшая его сотрудница обошлась с ним крайне грубо и, как говорили, даже ударила его по лицу. Это стало той последней соломинкой, что сломала спину верблюда…
Буазизи стал лицом «Арабской весны»
Почтить память товарища, а заодно выразить своё негодование безработицей, дороговизной, коррупцией на улицы вышли сотни, а затем многие тысячи тунисцев. Их ярость усилили преданные гласности свидетельства роскошеств, которым в небогатой стране предавался правитель бен Али.
Итог многодневных волнений известен: несменяемый президент бежал, прихватив ценностей и денег на несколько миллиардов долларов. А пожар перекинулся на Египет и целый ряд других стран Магриба и Ближнего Востока…
Но это всё еще в будущем. А пока мы напитываемся будущими воспоминаниями. И без знакомства со знаменитым столичным Музеем Бардо они будут кургузыми.
Название музея, как считается, означает «прохлада». И хотя лингвисты предлагают и другие варианты, этот кажется наиболее подходящим, когда из уличной жары попадаешь внутрь белокаменного, увенчанного куполом бывшего дворца беев, где тебя действительно окутывает покой и прохлада.
«Тронный зал» Музея Бардо
В так называемом «тронном зал» в 1881 году позапрошлого века с местным беем был подписан договор о протекторате Франции над Тунисом, прежде входившем в Оттоманскую империю. Заметим, что исторический документ, получивший название «Договор Бардо», был подписан в условиях, когда французский экспедиционный корпус уже хозяйничал на территории Туниса. Поставив подпись, владелец дворца передал его на общественные нужды.
Выяснилось, что беи уже давно хотели здесь устроить музей, да все что-то руки не доходили. А у французов дошли. И основу его положил один из тунисских министров, отдавший свою коллекцию мозаик и скульптур. Древнеримские мозаики сегодня составляют главную ценность музея. Экспозиция пополнялась как донациями, так и результатами интенсивных археологических раскопок.
Некоторые мозаики, где запечатлены поистине эпические события, ошеломляют своими размерами, напоминая гигантские ковры. Они занимают центр залов, оставляя нам возможность обходить их по узкому периметру.
Мозаика-«ковёр»
Другие поскромнее масштабами, зато отмечены тонким вкусом. Они размещены на стенах. Еще в III веке до н.э. некий мастер создал сложную мозаичную картину «Персей и Андромеда». На следующей изображена Венера на колеснице, которую мчит квадрига купидонов.
Да, мастерам прошлого не отказать в образности мышления… Нептун, Бахус, Посейдон и прочие древние олимпийцы узнаваемо запечатлены на других античных панно. Немало мозаик посвящено представителям животного мира – реальным и вымышленным.
Несмотря на невероятное обилие мозаичных панно, в музее в избытке и других экспонатов. В первую очередь, древнеримских статуй и их фрагментов. К примеру, уцелевшая, метровая в длину, одетая в сандалию беломраморная стопа статуи некоего персонажа предполагает устрашающие размеры ее бывшего владельца.
Какого размера была статуя?
А вот римские кесари, изваянные в полный рост, отмечены шрамом на шее. Мастера древности пришли к выводу: куда проще ваять голову нового императора и приставлять к туловищу прежнего (предварительно отъяв голову усопшего), чем высекать из мрамора целую скульптуру.
Мы ещё походим по залам, постоим подле фонтана во внутреннем дворике, стены которого украшены мозаиками с растительным орнаментом. Услышим от гида, что, оказывается, весь гигантский музей уместился в одном серале дворца беев.
Напоследок постоим возле высокой кованой двери с двумя подвижными кольцами-ручками. Одна приделана примерно на высоте полутора метров от пола, вторая на метр выше. Благодаря своей форме и толщине они при ударе о дверь издавали разный звук. В первом случае было ясно, что в дверь «звонит» женщина, а второй ручкой мог воспользоваться только всадник-мужчина.
Так что тогдашние привратники заранее знали, кому открывают дверь. Звуковая предтеча нынешних оптических глазков в двери…
Есть и весьма мрачный постскриптум к нашему рассказу о крупнейшем в мире собрании римских мозаик.
К несчастью, даже мраморные изваяния грозных римских кесарей не уберегут в далёком тогда от нас 2015 году таких же, как и мы, посетителей музея от пуль исламских террористов.
Подобным способом будет нанесён удар по важнейшей для страны сфере – туризму. В результате бесчеловечного налёта погибнут 20 туристов, в том числе одна россиянка, и двое полицейских. Не останутся без отметин и беломраморные статуи…
Имя Галины Потапенко наряду с другими погибшими увековечено на стеле в музее.
Теракт с шестью погибшими исламисты вслед за этим учинят и на соседнем с нашим Ясмин-Хаммаметом курорте Сус – устроят взрыв в отеле, потом обстреляют из автоматов купальщиков на пляже. К тому моменту у входа в один из популярных отелей там уже подорвёт себя террорист-смертник.
После этого страна вынуждена будет отгородиться стеной не в одну сотню километров от восточного соседа, откуда проникали террористы.
Тунисская столица всячески старается удержать вас. Своими музеями (помимо признанного Бардо есть и несколько «отраслевых»). Историей. Солидными брендами бутиков. Тихими, но очень неплохими книжными магазинами. Уютными кафе, одно из которых спасло нас от настоящего тропического ливня. Всей своей атмосферой, располагающей к раскрепощённости и душевному отдыху.
В Музее народного искусства и традиций
Надо заметить, что мы лишь вошли в череду тех, кто подпал под обаяние тунисской столицы. Задолго до нас такой «жертвой» стал будущий нобелевский лауреат французский писатель Андре Жид.
Устами своего «имморалиста», героя одноименной повести, писатель явно передает ощущения, пережитые им самим, когда встретился с этим краем ещё молодым человеком. Его герой рассказывает о своём свадебном путешествии:
Утром в последний день октября мы приехали в Тунис. Я намеревался пробыть там лишь несколько дней. Поведаю вам мою глупость; ничто в этой новой земле не привлекало меня, кроме Карфагена и некоторых римских развалин..., куда я собирался сразу же бежать. … Я хотел, чтобы ничто здешнее не удостоилось моего внимания. Однако Тунис меня очень поразил. При новых впечатлениях, во мне волновались какие-то новые стороны моей души, дремавшие раньше, свойства, которые сохранили всю свою таинственную нетронутость, так как до тех пор не действовали. Всё меня больше удивляло и ошеломляло, чем развлекало, и больше всего мне нравилась радость Марселины.
Обложка книги «Имморалист» с портретом писателя
Тунис и его одноименная столица стали частью внутреннего мира писателя. И когда в 1942 году возникла необходимость бежать из оккупированной фашистами Франции, писатель выбрал именно столицу Туниса. Живя на полулегальном положении, он наконец дождался победоносного прихода союзных войск. И разразился восторженным эссе об освобождении его любимого Туниса…
Французский нобелиат был далеко не единственным представителям мира литературы и искусства, чьё мировидение оказалось перевёрнутым после встречи с Тунисом. В их числе такой мастер кисти, как Пауль Клее, который, по его словам, из Туниса, вернулся другим человеком.
Он писал в дневнике: «Цвет овладел мной. Мне не нужно больше гнаться за ним. Я и цвет – одно. Я художник».
Таким увидел столичный бульвар Пауль Клее
Тунис определил его переход от мрачноватой чёрно-белой графики к цветовым плоскостям и абстрактным композициям.
Ещё одно подтверждение волшебства тунисской атмосферы…
Владимир Житомирский
