Читать Часть 1. С подачи Мопассана и Флобера
Читать Часть 2. «Чёрная метка» и чёрный пиратский флаг
Роль личности в истории может быть иллюстрирована историей Хаммамета. Видимо, так бы и прозябал маленький городок, если бы не весьма эксцентричный румын по имени Карл Георг Себастиан, ставший в дальнейшем – вследствие женитьбы на американской вдове-миллионерше, превосходившей его по возрасту на два десятилетия, – Чарльзом Джорджем Себастианом.
Родившийся в 1896 году в семье титулованной аристократки и, как считается, её русского мужа, Георг с молодости привык вращаться в так называемом «высшем обществе». Страсть к путешествиям и таинственность, окутывающая источники его доходов, знание языков и внешний лоск вызывали интерес у множества дам света и полусвета.
Таким был Карл Георг Себастиан
В итоге он сделал выбор в пользу 52-летней американки Флоры Уитмер, точнее её огромного состояния.
Это позволило колесить по странам и весям, а затем осесть в никому не известном Хаммамете. Здесь, у морского побережья, с помощью способных архитекторов он выстроил невиданную белокаменную виллу «Дар-Себастиан» в мавританском стиле.
Знаменитая вилла
Аркады, сводчатые потолки, резные двери из белого мрамора, уютный внутренний бассейн, удобные спальни, столы из черного мрамора, изящные камины, современные для того времени кухни, где лучшие повара готовили изысканные местные блюда, многочисленные комнаты отдыха с квадратными подушками на низких оттоманках плюс парк с олеандрами и гранатовыми деревьями – всё это приводило в восхищение гостей виллы.
Когда же среди них оказался авторитетный американский зодчий, вилла попала на страницы сначала глянцевых, затем профессиональных архитектурных, а потом и туристических изданий.
Бассейн-патио
Обходительный, неплохо образованный человек, Себастиан умел располагать к себе, с лёгкостью поддерживая беседу на самые разные темы. Преуспел он и в обретении знакомств в среде интеллектуалов, людей искусства.
Тому свидетельство, что среди гостей Себастиана, который после развода со стареющей супругой остался единственным владельцем обители, были крупнейшие европейские писатели и художники – Жан Кокто, Пауль Клее, Андре Жид, Франсуаза Саган, актрисы Софи Лорен, Клаудия Кардинале и многие другие. Гостили члены британской королевской семьи. Провела здесь ночь Индира Ганди.
А Уинстон Черчилль после купания в крестообразной, рассчитанной на четверых беломраморной ванне вдохновился на написание мемуаров, за которые тут же и засел.
«Ванна Черчилля»
В годы Второй мировой виллу облюбовал для штаб-квартиры своих танковых соединений фельдмаршал Эрвин Роммель – видимо, мстительно памятуя, что прежде здесь квартировал его заклятый враг Черчилль. И не подозревая, что владелец виллы, возможно, тайно сотрудничает как раз с Интеллидженс сервис.
В 1962 году вилла перешла в собственность государства и стала играть роль международного культурного центра. Для проведения концертов и выступлений солистов на открытом воздухе в середине 60-х был построен большой гранитный амфитеатр а-ля римский.
«Новоримский» амфитеатр
Культурный статус «Дар-Себастиан» был подтверждён, в частности, и увековечением памяти великой чилийской поэтессы Габриэлы Мистраль, первой латиноамериканки, удостоенной Нобелевской премии по литературе. Здесь, за много тысяч миль от её родины, в начале 90-х был установлен ей памятник – за её помощь тунисским женщинам в их борьбе за равные права с мужчинами, за утверждение собственного достоинства.
Конечно, вилла весьма притягательна для приезжих (что мы ощутили и на себе), особенно когда узнаёшь, что именно она дала толчок для развития инфраструктуры туризма в регионе, да и во всём Тунисе.
А для древнего и прежде малозаметного Хаммамета это было вообще равнозначно открытию новой страницы в его истории.
Однажды в Хаммамет мы выбрались с новыми знакомыми – мэром дальневосточного города Советская Гавань и его супругой, и ещё одной четой, которые, как и мы, оказались в числе немногих соотечественников, обитавших в El Mouradi.
Побродили по старым улочкам, заглянули на базар, в магазины. В одном дальневосточный чиновник обнаружил вовсе неожиданную здесь шотландскую волынку. Попробовав извлечь из неё соответствующие звуки, мэр загорелся приобрести инструмент, и супруге пришлось приложить определенные усилия («Ты что, в мэрии своей будешь на ней дудеть?»), чтобы уберечь его подчиненных от тягучих и не каждому приятных звуков…
Вместе с новыми знакомцами мы заглянули в другой раз в соседствовавшее с нашим отелем любопытное заведение. Ресторация со столиками под открытым небом, чуть скрытым ветвями пальм, соседствовала с огромной пивоварней, расположенной тут же в большом двухэтажном здании.
Здесь варили то самое Seltia, бутылочки которого мы иногда брали к ужину.
Мало того, что в «брассери», как заведение позиционировало себя на французский манер в память о долгом французском протекторате, пенное было свежайшим, но и стоило не в пример дешевле. В её недрах среди сверкающих медью извивающихся труб и стальных чанов было устроено небольшое питейное заведение. Взяв по кружке Seltia, мы подошли к открытым окнам и стали свидетелями замечательного зрелища: по неспокойным волнам, надув паруса, летели, обгоняя друг друга, крейсерские яхты, словно подтверждая уместность рисунка на тунисском гербе.
Я его вижу, когда иногда бросаю взгляд на тунисский керамический «памятник» – кружку. На ней красуется изящный герб.
Золотистый щит несёт на себе изображение парусника, скользящего по синим волнам, под ним слева расположены весы, справа – стоящий на задних лапах лев с угрожающе поднятым мечом в лапах. Он символизирует гарантию порядка, уравновешенные чаши весов – справедливость, а летящий в открытом море парусник – свободу. В центре, под бригантиной, арабской вязью выведен девиз: «Свобода – Порядок – Правосудие». Щит увенчивает круг с красными полумесяцем и звездой – традиционными символами ислама, и одновременно знаками удачи. Композиция в круге повторяет главный элемент государственного флага.
Кружка-«памятник»
…Но я, как обычно, отвлёкся.
В брассери ведь мы стали свидетелями этапа многодневной парусной гонки. И надолго замерли, заворожённые разноцветьем парусов и единоборством яхтсменов со стихией.
«А у нас как раз сейчас во Владивостоке проходит парусная регата, только яхты поменьше», – проговорил наш спутник, мэр-дальневосточник. И мы, мол, не лыком шиты…
Это, напомню, уже было в нашем Ясмин-Хаммамете.
Именно здесь, в «Жасминовом Хаммамете» сбылась Ольгина мечта. Полученный в юности первый разряд по фигурному катанию требовал подтверждения. Долго требовал, очень долго. И вот, наконец, мы попали в здание отеля Laico.
Вообще-то, мы зашли в расположенный здесь же супермаркет – в поисках белых сухарей для преодоления уже упомянутого отравления. Сухари, к счастью, нашлись. Но нашлось и другое. Во-первых, пиво в банках, правда, безалкогольное. Любопытное дело: пивоварня рядом с нашим отелем работала, пиво рядом с ней продавалось, бутылочное можно было заказать к столу в отеле, а купить в магазине – ни в какую. Хорошо еще безалкогольное обнаружилось…
Но главное – обнаружилось другое: каток на втором этаже под названием Blue Ice.
Каток в двух шагах от Сахары
Через пару дней мы выбрались сюда. Взяли напрокат ботинки с фигурными коньками, наколенники и налокотники – для Ольги, конечно. Я в молодые годы катался нечасто, правда, использовал «ножи», или «норвеги», как тогда называли длинные беговые коньки. Теперь же, подобно тренерам, облокотился на бортик круглого катка с наружной стороны.
Ольга же осторожно, после антракта лет в сорок, стала передвигаться, держась за тот же бортик, но изнутри. Других фигуристов на катке не было, если не считать юного массовика-затейника, в джинсах, свитере и бейсболке, демонстрировавшего, по его мнению, высший класс перед дамой, явно делавшей первые шаги на льду.
Он, похоже, специально чуть подтягивал вверх рукав свитера, чтобы сверкать широким серебряным браслетом с крупными камнями, вдобавок к массивному кольцу на пальце. Взятый на службу для обучения и помощи начинающим, сей джентльмен вместо этого показывал, сколь скверно они катаются в сравнении с таким мастером, каким является он…
Наблюдая за происходящим, я вспомнил давнюю историю, также связанную с выходом на лед. Произошло это в самом начале 60-х. Нашему Инъязу предложили участвовать в одном из первых КВН, когда ведущим был ещё один из его родоначальников Альберт Аксельрод.
Вообще-то придумал занятную игру Сергей Муратов, с которым впоследствии довелось работать в журнале «Журналист». Он мне рассказывал, как затеял на телевидении ВВВ – «Вечер весёлых вопросов», как затем с помощью своих приятелей – врача Аксельрода и инженера Михаила Яковлева, больших выдумщиков и остроумцев, переплавил передачу в Клуб весёлых и находчивых…
Михаил Яковлев, Альберт Аксельрод, Сергей Муратов
Итак, меня тоже включили в команду для встречи со студентами-медиками. «Домашнее задание» по теме «вода», с которым предстояло выступить, готовили коллективно, всей командой. Запало, что во время мозгового штурма было придумано словосочетание «икранизировано “Красное и черное”». А потом, в ходе прямого эфира, помнится, во время так называемой разминки, когда были выстроены все участники, я первым ответил на вопрос: «Отчего блестят начищенные сапоги?», и еще на какой-то. Наше «водное» задание прозвучало на ура. Я как мог, поддержал лидерство команды, когда пришлось парировать заковыристые вопросы, связанные с водной стихией.
Среди прочих был поставлен и такой: «Можно ли побриться от электрического ската?». Я ответил: «Можно. Даже дважды – в первый и последний раз: напряжение ската триста вольт». В итоге мы прекрасно лидировали – до тех пор, пока не дошло до темы «спорт».
Нас заранее предупредили, что в команде должен быть человек, разбирающийся в этой проблематике. И таковой у нас нашелся – Слава помнил результаты всех встреч по футболу, фамилии всех чемпионов по разным видам спорта за многие годы, и мы были за него спокойны. Но удар последовал с нежданной стороны.
Его с соперником решили испытать не теорией, а практикой – отвезли на каток и, выдав коньки, предложили исполнить на льду несколько фигур. Зрелище было страшное. Команда наша провалилась с треском – почти с таким же, с каким трещал лед под коньками и частями тела явного неофита.
…Между тем вокруг катка в Ясмин-Хаммамете стало собираться всё больше зрителей – по мере того, как начинающая фигуристка оторвалась от бортика и стала все активнее перемещаться по льду.
Мечты сбываются – иногда…
Ошеломленный псевдо-массовик, видимо, ощутил личный вызов и ускорил свои круги, опасно приближаясь к столь способной начинающей.
Когда же Ольга стала плавно скользить назад изящными зигзагами, и это вызвало одобрительные возгласы и даже аплодисменты окружающих, юный паскудник не стерпел: подлетев сбоку, он в лучших традициях конькобежных хулиганов моей юности подсёк конек Ольги и, как ни в чем не бывало, поехал дальше. Результат: ушиб локтя и головы.
Я ринулся вдоль бортика, громко чередуя на великом и могучем своё мнение о массовике с вопросами об Ольгином самочувствии. Но – не отступать же перед комплексующим наглецом, который даже не помог даме подняться. И под восхищенные возгласы замершей было публики, Ольга продолжила плавное скольжение и элегантные повороты.
Как говорится, мастерство не… потеряешь. К тому же так долго пришлось ждать осуществление мечты…
Одно утешение – наша фигуристка теперь не вспомнила, что занималась ещё и парашютным спортом, а то пришлось бы искать соответствующий местный клуб, и там я бы вряд ли смог её страховать.
Владимир Житомирский
