Предыдущие части:
Осло встречает «Калинкой»
Норвежцы: трое великих
Вместо призрака — профессор-официантка и повар-саксофонист
«На рыбный фестиваль собрались?» – доброжелательно улыбаясь, спросил американец, с которым мы ещё полчаса назад несколько раз столкнулись около утреннего «шведского стола» и немного познакомились.
Догадаться ему не составило труда: в это воскресенье чуть не весь Осло направлялся к берегу фьорда, откуда энергетика праздника мощными волнами катилась по городу. Обрывки джазовых композиций перемежались разливами аккордеонов, а редкие паузы заполняли звуки скрипок.
«Я вот дождусь свою мадам, и тоже туда двинем», – счёл нужным добавить случайный знакомый.
Все на рыбный фестиваль!
Мы решили подойти к набережной через здешний «кремль» – крепость Акерсхус, которая своими средневековыми стенами и башнями как бы нависает над фьордом. Хотелось не только познакомиться с важной достопримечательностью, но и, честно сказать, отойти от завтрака в отеле.
«Шведский стол», или как его чаще называют, «буфет», в отеле был сколь аппетитен, столь и разнообразен, что вообще характерно для многих гостиниц в скандинавских странах.
Солёная семга, лосось, форель, сельдь в винном, сметанном и горчичном соусах, креветки в трех разных видах соуса, с десяток сортов сыра, овощи – сырые и в виде салатов, отдельный стол для разнообразных мюсли и кукурузных хлопьев; любители блинов могут самостоятельно их изготавливать на удобной плитке.
Есть, конечно, и мясное – тончайшие ломтики ветчины, колбасы. Конечно, горячее – омлет, яичница, жареные колбаски, яйца – крутые отдельно, всмятку отдельно.
Десятка два разных пакетиков чая для заварки, кофе, молоко, три вида сока. Безумное число джемов и выпечки. Разумеется, фрукты – ананасы, бананы, киви, сливы, яблоки, виноград... И половину блюд я ещё наверняка забыл, йогурты, к примеру. Короче – праздник чревоугодия, соблазнительный и опасный.
Приходилось поражаться силе воли некоторых сухопарых дам, бравших ложку мюсли с соком и чашечку кофе. Без сахара, разумеется.
Впрочем, не тот ли это случай, когда следует говорить о культуре потребления вообще и культуре питания – в частности?..
Но не будем о грустном, лучше вернёмся в средневековую атмосферу Акерсхус, благо в те далёкие времена таких скучных понятий, как культура питания, не существовало.
Крепость Акерсхус
Манёвр был выбран правильно – мы оказались едва ли не единственными посетителями этого впечатляющего комплекса. И в отсутствие обычных туристических толп могли бродить по узким переходам и проулкам, рождённым семь веков назад волей и воображением короля Хокона V, пробираться по улочкам, неожиданно выводящим на широкую главную площадь Акерсхус, подниматься по крутым каменным ступеням на башни, заходить в залы, украшенные гобеленами, старинным оружием и картинами в золочёных рамах.
Древние камни Акерсхус
На наше счастье, на пути не возникло ни одного из многочисленных призраков, по общим уверениям, плотно заселивших замковые чертоги.
Ни собака-демон Мальканисен – а то бы нам грозила ужасная смерть в ближайшие месяцы. Ни фрейлина, скончавшаяся от недоедания полтысячелетия назад, когда даже высшая знать страдала от голода, теперь пугающая пустыми глазницами. Ни жуткий фантом коменданта крепости Кнута Альвсона, устроившего тут в средние века бунт, за что здесь же и был казнён…
Возможно, по случаю воскресного дня все призраки решили взять отгул…
Зато мы спокойно походили по Музею норвежской армии. Ведь любопытно познакомиться с коллекцией оружия, эволюционировавшего за последние четыре столетия от пищалей до танков и истребителей. Часть старинных экспонатов вполне реалистично установлена на открытом воздухе, где их, видимо, в прежние времена и использовали по назначению.
Неприятель не пройдёт!
Кстати, в этом музее – единственный на территории всего огромного исторического комплекса кафетерий. Но не станем же мы размениваться на мелочи, когда даже сквозь толстенные крепостные стены доносятся манящие звуки и даже ароматы рыбной фиесты!
Сквозь низкие сводчатые ворота мы выходим на край обрыва, откуда открывается панорама праздника. Подогнанные к берегу крупные парусники пестрят флагами расцвечивания, материализуя напитанные праздничным настроением полотна импрессионистов.
Плотная толпа гуляющих медленно обтекает фьорд с трёх сторон. Спустившись по крутой тропке, мы вливаемся в неё.
Воскресные гуляния
Солнце жарит с таким азартом, словно это не Скандинавия, а какая-нибудь Сицилия.
Течение толпы рассекают разбитые полотняные палатки, источающие всю гамму рыбных ароматов. Мы заглядываем в одну, в другую – здесь готовят на гриле красную рыбу, там – продают креветок и устриц, многие выходят с фунтиками и щёлкают мелкие креветки, как семечки...
Остановиться в этой? Нет, рядом слишком громко вжваривает оркестр – явно самодеятельный, отчего музыканты, особенно два аккордеониста, стараются вовсю. На таких приятно смотреть, однако слушать лучше издали и не слишком долго.
Но вот в людской реке образовалась запруда – это народ плотным кольцом окружил кузнеца, точнее художника по металлу, прямо на ваших глазах выковывающего ещё мерцающую красным огнём изящную розу.
Рождение розы
А вот часть толпы выстраивается в очередь: постояв в ней, можно подняться на пришвартованный парусник, на какие-то минуты ощутив себя если не морским волком, то хотя бы одним из детей капитана Гранта.
Под джазовый оркестр на деревянной танцплощадке напротив гигантского торгового комплекса Акер Брюгге (он вырос относительно незадолго до нашего приезда на месте снесённых пакгаузов) народ «отрывается» в неподвластном времени рок-н-ролле. В центре танцплощадки и всеобщего внимания одна пара – пластичный китаец и довольно бесформенная девица, полностью отдавшая себя жёсткому ритму и не выныривающая из своего погружения в пучину этого ритма даже в небольших паузах между вещами.
Ритмы набережной
Неподалеку, на площади перед ратушей (бордовая громада, иллюстрирующая собой термин «кубизм») – эпицентр кулинарного буйства. Прилавки – под тентами по случаю жары – стоят впритык. За каждым по два человека в фартуках: один сноровисто готовит очередную порцию, другой принимает чеки, которые надо выбить в отдельной палатке, и вручает участнику фиесты вожделенную нагруженную картонную тарелку.
У кого – горка устриц, у кого – на крупной раковине-гребешке порция моллюсков. Мы выбрали по солидному куску лосося на гриле. Чуть почерневшие с боков, они источали аромат, способный совратить даже педантично следящую за своим весом эстрадную звезду.
Захватив по полулитровому картонному стакану светлого пива (было на выбор еще два сорта), мы не без труда устроились на скамье у длиннющего стола человек на пятьдесят – этими столами и скамьями была уставлена почти вся площадь.
Выяснилось, что выданные нам четырехсантиметровые пластмассовые двузубые вилочки, на которые мы посматривали поначалу скептически, позволяют легко расправляться с пышущей жаром рыбиной – столь мягкой и податливой она оказалась.
Поднимая картонный стакан, замечаю взгляд очень немолодого седого человека напротив с изрезанным морщинами багрово-красным лицом.
«Похоже, по вкусу лосось пришелся? – понимающе усмехнулся он и на своём хорошем английском продолжил: – Из каких краёв будете? А то, вроде, на языке совсем непонятном говорите... – И услышав, что из России, всезнающе резюмировал: – А, русская мафия...».
«Вот она, моя мафия, – поддержал я шутку, кивая на мою Ольгу, – сколько бы утром ни было денег, к вечеру ничего не остаётся»...
Гуннар – так звали нового знакомца – много лет рыбачил, ходил в море за треской, теперь на берегу, живет на приполярных Лофотенских островах, а в Осло приехал на несколько дней, поднабраться впечатлений, да и на рыбный праздник заглянуть. Как выяснилось, чтобы в очередной раз убедить себя, что лосось в сравнении с треской все равно, что «плотник супротив столяра», сравнения не выдерживает.
Видя наши недоверчивые взгляды, начал подробно описывать, как надо действовать, чтобы треска стала деликатесом.
Дед мой, рассказывал Гуннар, поначалу клал треску в березовую золу, это чтобы она выщелачивалась. Теперь для этого используют каустическую соду, куда её помещают на пару-тройку дней, пока мягкой не сделается. Определить это легко: если пальцем можно проткнуть кусок филе в пару пальцев толщиной – всё, можно двигаться дальше. Теперь остатки каустика надо удалить, положив на двое суток рыбу в проточную воду. Потом порезать её на куски средней величины и на полчаса опустить в холодную воду. А затем – в подсоленный кипяток: вода поначалу кипеть перестанет, надо дождаться, пока она снова закипит, тогда можно снимать кастрюлю с огня.
«Запоминаете? – усмехнулся Гуннар. – Лучше запишите... Так вот, теперь очередь снимать пену, а под конец дать треске настояться в течение минут десяти. А там это чудо и подавать можно. Лучше всего с поджаренным беконом, гороховым пюре, варёной картошкой с кусочком масла, под горчичным соусом, ну и с лепёшками, какие у нас готовят уже испокон веков»...
Ощутив произведённое впечатление от сложности изготовления деликатеса, Гуннар с легкой грустью добавил: мол, честно говоря, такое готовят обычно лишь под Рождество, но помнишь об этом потом весь год.
А это треска по-норвежски с укропным соусом
«Ну, а если вас так наши рыбные блюда увлекают, то могу сказать, что по нынешней жаре вместо этой вашей рыбины на гриле следовало бы тут готовить холодного варёного лосося. Хотя, конечно, это посложнее. Рассказать?.. За несколько часов до подачи на стол филе должно быть уже без кожи и костей. Надо взбить сметану, добавить в неё лимонного сока и сахару, – а можно вместо этого взбить сливки, в которые добавить тёртого хрена, уксуса и сахару, – и выложить этот соус сбоку на тарелку. А в середину неё укладывают куски сваренного и уже остывшего лосося, украшают ломтиками огурца и листом салата, в качестве гарнира – варёная картошка... Так что зря вы так восторгаетесь здешним лососем на гриле, не по правилам это для такой жарищи»...
Фонтаны моют шампунем
Возвращаясь после фиесты, вновь проходим по набережной фьорда.
Минуем один из редких за пределами США памятник Франклину Рузвельту – американский президент сидит в кресле – обычном, не инвалидном, конечно. (В 60-е годы я с удивлением обнаружил в Ялте улицу Рузвельта. Улицы, носившие имена двух других участников Ялтинской конференции – Черчилля и Сталина, были уже в разные годы и по разным причинам переименованы). И продолжаем двигаться вдоль комплекса Акер Брюгге.
Архитекторов явно не хватали за фалды, давая разгуляться: каждое здание индивидуально, не похоже на соседнее. Весьма современный стиль – стекло, бетон, крытые переходы, лёгкие мостики – говорит о том, что выросли эти корпуса относительно недавно.
Район Акер Брюгге
Перемены, как и очень многое в жизни страны, произошли здесь благодаря важнейшему событию в современной истории Норвегии – обнаружению огромных запасов нефти и газа на континентальном шельфе.
Почему-то хочется думать, что это дар самого провидения, что внезапным богатством норвежцы были вознаграждены за вековечный тяжкий труд: освоение снежной пустыни, дикой тундры, извилистых фьордов и неприветливых морских просторов.
За то, что маленький народ дал миру едва ли не самых прославленных первооткрывателей и бесстрашных путешественников: викинга Лейфа Эриксона, за полтысячелетия до Колумба достигшего берегов континента, названного впоследствии Америкой; Фритьофа Нансена, три года пробивавшегося к Северному полюсу; покорителя Южного полюса Руаля Амундсена; бороздившего тихоокеанские просторы на плоту «Кон-Тики» и папирусном суденышке «Ра» Тура Хейердала.
За то, что на протяжении веков норвежцы упорно стремились отстоять свою самобытность и добились этого, когда в начале ХХ века обрели собственную государственность.
Человечество должно быть признательно норвежцам уже за одно то, что они изобрели коньки и лыжи... У меня и по сей день где-то на антресолях лежат беговые коньки – «ножи», или как их ещё называли, «норвежки».
Дар ли это небес либо результат научных изысканий – нефтяным богатством предстояло распорядиться. О том, как это непросто, известно каждому россиянину. Ведь можно качать нефть, продавать ее заграницу, покупать на выручку фуражное зерно, откармливать им скот, из которого делать колбасу и благополучно её съедать – как это началось при волюнтаризме и продолжилось при застое.
Нефть и газ – столпы экономики страны
Норвежцы предпочли иной путь. Власти страны сразу же приняли решение не продавать запасы «чёрного золота» в частные руки, сделав их общенациональным достоянием. Доходы от нефти и газа стали частично аккумулироваться в специально созданном фонде. На эти средства приобретаются ценные бумаги, которые «работают» за рубежом, чтобы не было перекоса в национальной экономике.
Доходы от них пойдут на пенсии тем, кто трудится сейчас. В целом же «нефтекроны» не проедаются бездумно, а идут на развитие экономики и повышение того, что именуется «качеством жизни». Финансируется развитие самых передовых отраслей (хотя не забыто и традиционное рыболовство) – электромобильной промышленности, электроники, а теперь и средств возобновляемой энергии – ведь не бездонны же запасы нефти и газа.
Нигде в европейских странах уже в 90-х вы не могли бы встретить столько пешеходов с прижатым к уху мобильным телефоном. Кто сказал, что северяне не разговорчивы?! Дошло до того, что очень быстро водителей стали больно штрафовать за беседу за рулем с трубкой в руке.
Доходов от нефти хватает и на повышение социальных выплат, и на культурную сферу, и на создание таких городских районов, как Акер Брюгге.
Главное, норвежцы помнят, что подводные богатства не беспредельны. В случае если не будут разведаны новые месторождения, нынешние в обозримом будущем могут иссякнуть. Но норвежцы встретят это во всеоружии – страна прочно занимает место в числе самых передовых, процветающих и благополучных.
Норвегия – страна по европейским меркам крупная, по площади больше Великобритании или Италии. И очень небольшая по населению, народу, как в Петербурге. А Осло – так по нашим меркам вообще не бог весть, полмиллиона всего.
И вот на пятьсот тысяч человек сооружено метро с более чем сотней станций, причем некоторые снабжены просторными лифтами, уносящими вас в глубокие шахты, вырубленные в гнейсах.
Это, заметим, самая крупная в мире подземка для города-полумиллионника.
Туннели и переходы в метро вырублены в гнейсах
Любопытная деталь. Однажды поезд из-за какой-то неполадки остановился в туннеле. Стоим уже минут пять, и мы начали проявлять некую нервозность. Услышав иностранную речь, к нам обернулась сухопарая дама и на английском успокоила: «По правилам, если мы простоим в общей сложности двадцать минут, вы можете на ближайшей станции выйти и взять за счёт администрации метро такси до любого нужного вам места».
Сообщение было настолько интересным, что за его обсуждением мы не заметили, что поезд уже движется...
Вообще, весь общественный транспорт производит сильное впечатление. На каждой остановке трамвая и автобуса, станции метро висит расписание, соблюдаемое неукоснительно. Билет не очень дешев? Приезжему из России может так показаться. Но вы движетесь в комфорте, по строгому расписанию, естественно, без намёка на толкотню.
Тогда, в 90-х, это выглядело немалым контрастом с нашим транспортом.
Справедливо будет добавить, что за минувшие годы Москва в этом плане заметно продвинулась. Но так ли обстоит дело по всей нашей стране?
Всё же, правду сказать, Норвегия – страна из самых дорогих. Высокие цены, высокие налоги. Зато порядок и чистота на улицах, тротуары жёсткими щётками драят и моют из тонких шлангов с диким напором воды. Фонтаны, коих здесь немыслимое множество, регулярно заполняют моющим порошком, отчего они превращаются на время в подобие снежного сугроба.
А такого количества, пардон, сортиров, сверкающих чистотой и благоухающих мылом, даже за городом, у лесного озера, пожалуй, не встречал ни в одной стране. На двери изнутри в них обычно висит расчерченная деловая бумага: кто в какой час приводил в порядок место общего пользования, в чём и расписался, и просьба сообщать о жалобах, буде они возникнут.
Туалеты бесплатные. А ведь содержание их в стадии нестерпимого блеска, снабжение туалетной бумагой, мылом и шампунями, свежими полотенцами – это стоит недёшево.
Равно как и упомянутое постоянное надраивание мостовых и тротуаров, изъятие чёрных пластиковых пакетов из урн и вкладывание в них свежих, что придает урнам гигиеничность и опрятность; мысль о том, что сей объект может быть превращён в гору мусора, для норвежцев чудовищна. Так вот, и на это идёт часть средств, вносимых рядовыми гражданами в качестве налогов. (Повторяю: сравнения делались в середине 90-х).
И вот здесь возникает вопрос выбора. Что значит «дорого»? Ведь вместе с билетом вы приобретаете право на комфорт, на чистоту в салоне, на кондиционер, право точно знать, когда вы окажетесь в том месте, куда едете. Разве не стоит за это платить?
Кстати, норвежцы нашли способ снизить расходы на содержание метро. На станциях – минимум турникетов, между которыми свободные проходы. В стеклянной кабинке может сидеть билетёрша и что-то вязать, не обращая внимание на то, отбил пассажир билет в компостере или нет. Если так прошёл – значит, у него проездной. Никаких тебе контролеров, которым надо платить зарплату. Люди законопослушны. К тому же они знают, что это их законопослушание выгодно обществу и, стало быть, им самим. К чему содержать армию контролёров и смотрителей турникетов, когда можно попросту купить билет?
Вход в метрополитен
Хотелось бы чуть подробнее рассказать о залоге нынешнего благоденствия норвежцев – упомянутом выше Нефтяном фонде, официально именуемым «Пенсионным фондом Норвегии».
Так называемые «избыточные доходы» от продажи и переработки «чёрного золота», аккумулируемые в нём, позволили ему в нынешнем, 2021 году, превысить $1,3 триллиона.
Пятимиллионная страна создала крупнейший в мире фонд национального благосостояния.
Свою экономическую деятельность он ведёт крайне осторожно, сводя риски к минимуму. Диверсифицируя портфель своих инвестиций, он вложился в акции почти десяти тысяч компаний в 74 странах мира.
Эту его деятельность в повседневной жизни ощущают все норвежцы. Страна – постоянно в лидерах рейтингов государств по «качеству жизни».
В высшей степени комфортно, лучше, чем в других странах, живётся здешним пенсионерам. Это подтверждается международным исследованием, проведённым при поддержке ООН. Оценивались такие показатели, как уровень доходов, социальное обеспечение, медицинское обслуживание, возможность трудоустройства в пожилом возрасте, льготы, продолжительность жизни.
Здешние пенсионеры любят путешествовать
Не стану перечислять все льготы, доступные пенсионерам, начиная с бесплатной медицины. Назову только две актуальные цифры. Минимальная пенсия сегодня составляет в пересчёте на рубли порядка ста тысяч. Средняя – превышает сто пятьдесят.
Но – в бочке мёда не без ложки дёгтя. Перспектива безбедной старости, включающая не только достаток, но и возможность субсидированных путешествий и много чего другого льготного, лишает часть нынешней молоди мотивации. Чего, мол, перенапрягаться, «откладывать на старость», можно всё получаемое транжирить, особо не задумываясь – есть же щедрый Фонд…
Это немаловажный вопрос и для психологов, и для политиков, и для разного рода «властителей умов».
Но, думается, что норвежцы и для этой проблемы найдут решение. Если уж страну с тяжёлым северным климатом сумели превратить в процветающее государство.
Ведь не без оснований говорят:
В Норвегии всё хорошо, кроме климата.
Владимир Житомирский
