Журнал «Советское фото» (№ 03, 1960 год), стр. 16-18
Детская тема была для Галины Санько особенно близкой, задевающей самые потайные душевные струны. Детей она очень любила, а вот своих не было.
Мужа очень быстро оторвали от неё: «враг народа». Больше она никогда его не видела. Второй муж, корреспондент Всесоюзного радио, погиб в начале войны во время командировки к партизанам.
Всю свою нерастраченную эмоциональность она превращала в азарт, с которым отдавалась работе.
А специальность ей глянулась ещё в молодости. Окончила фото-курсы, узнала, что газете «Водный транспорт» требуется фотолаборантка. Но проявкой и печатью чужих плёнок она не стала ограничиваться. Вызвалась сгонять в один речной порт, потом в другой, снимала плохонькой камерой, но ощущался её интерес к людям, их повседневной работе, быту. И её охотно посылали в командировки, зная, что не подведёт, привезёт нужный редакции материал.
И ещё старшие коллеги чувствовали: не щадит она себя, ради выигрышного кадра готова по веревочной лестнице карабкаться, плыть на каких-то совсем утлых посудинах, с опасностью для жизни скользить по мокрым мосткам, проложенным у бакинских терминалов.
А потом будут северные края, Владивосток и – надолго – Камчатка. А ещё – Командорские острова. Первой из фоторепортеров добралась до острова Беринга, где похоронен русский датчанин. И на время стала землекопом, откапывая медные пушки с его корабля.
Я помню эти фотоотпечатки, которые она показывала нам в 50-е годы. Честно говоря, не произвели на меня они тогда впечатления – слишком мало знал об экспедициях великого Беринга.
А вот материальная память о её камчатских командировках запомнилась: бивень мамонта с вырезанными на нём фигурками алеутов и тамошней экзотики – каланов, на полке в квартире Галины Захаровны. А мне от неё перепал тоже экзотический сувенир: выпотрошенная и высушенная розовая пятиконечная морская звезда, шершавая и изящная.
Галина Санько на Камчатке, 1935 г.
Она вообще очень любила делать подарки. Маме к восьмому марта и ко дню рождения в мае приносила какие-то невиданные цветы. Их и так-то было не вдруг купить, а эти были просто невероятные: связи в Ботаническом саду.
Отцу в середине 50-х сделала вообще царский подарок – мало кем тогда виденный массивный ламповый радиоприёмник «Мир». Короткие волны позволяли отцу слушать любимую им тихую джазовую музыку во время вечерней работы над очередным фотомонтажом.
Только что родившейся у нас с Ольгой дочке Ксене из командировки в Чехословакию будет привезён комплект – ползунки, украшенные голубыми собачками, и белая вязаная шапочка, превращавшая её в космонавта. Такого в наших магазинах попросту не водилось.
Это был период, когда мы особенно часто общались с Галиной Захаровной. Мы с Ольгой тогда жили на Башиловской, а она на соседней улице. Иногда просто заглядывали в гости. А когда всех нас приглашали мои родители, заезжали за ней на такси и после привозили обратно.
Любопытно, что некогда, в моём детстве, мы тоже жили неподалёку: наш Трубниковский переулок был рядом с её улицей Герцена, и я дважды в день, в школу и обратно, проходил мимо её дома...
Из той маленькой комнаты в небольшую квартиру у Савёловского вокзала переехало главное украшение, единственный военный трофей Галины Санько – большое вертикальное синее шёлковое панно с тигром, грациозно пробирающимся сквозь поросль бамбука прямо на вас. Это была память о съёмке во дворце Пу И, императора Маньчжоу-го.
Если кто помнит фильм Бернардо Бертолуччи «Последний император», так это как раз о нём.
Панно – это уже война с Японией, которую тоже прошла со своей «Лейкой» Галина Захаровна. (К сожалению, после её ухода из жизни это панно привлечёт куда большее внимание невесть откуда примчавшихся далеких племянников, нежели бесценный фотоархив, который и был за ненадобностью попросту выброшен).
Конечно, главные её, можно теперь не боясь пафоса сказать, свершения, были на той, предыдущей войне.
У разорённого очага. Подмосковье. 1941 год. Фото Галины Санько
24 марта 1942 года. Полковник М. Грецов у пепелища своего дома. Фото Галины Санько
Возвращение, 1943 год. Фото Галины Санько
Санько ко всем своим достоинствам была и очень скромным человеком. Так, когда в середине 60-х вышел фильм «Дикий мёд», я у неё прямо спросил: главная героиня с неё списана?
Напомню: сочетающая профессионализм с бесстрашием женщина-фоторепортёр предстала в облике прекрасной Аллы Ларионовой.
Её героине, фотокорреспонденту Варваре Княжич дано ответственное и опасное задание – сфотографировать только что появившийся у немцев супертанк – «Тигр». В нём было множество новинок, и фашисты всячески его секретили от наших танкостроителей. Но один «Тигр» застрял на ничейной земле, и вот его предстояло снять с близкого расстояния.
Нейтралка простреливалась с обеих сторон, и лучше было думать только о том, как между трупами и заполненными водой воронками к нему подобраться. Чудом избежав гибели, Княжич делает нужные кадры. А ещё спасает от расстрела проявившего минутное малодушие бронебойщика, убежавшего от невиданной танковой громады.
На войне как на войне – смерть и любовь ходят рядом. И у нашей героини и полковника Лажечникова (мужественный Владимир Самойлов) вспыхивает взаимное острое чувство. Они успевают отведать мёд диких пчёл, сладкий с привкусом горечи. И это образ: в ближайшем бою полковник погибает, так же геройски, как и оказавшийся с ним в одном окопе спасённый Варварой бронебойщик. Она остаётся в живых, но боль в сердце смешивается с памятью о пережитой радости…
«Да нет, не обо мне это… О Наташке Боде́», – ответила мне тогда Галина Захаровна. Имя это в тот момент ничего мне не сказало. Боде́ – так Боде́. Лишь много позже кое-что для меня прояснилось. Это была её приятельница, одна из трёх-четырёх женщин-фотокоров, снимавших войну. А не знал о ней я не случайно. По окончании войны Наталья Фёдоровна собрала негативы и отпечатки в коробку и убрала её так, что обнаружена она была лишь после её ухода. И вспоминать о войне не желала. От профессии отошла, посвятив себя семье – мужу, поэту Евгению Долматовскому, с которым познакомилась на фронте, и их дочери.
Советский поэт и писатель Евгений Долматовский, который в звании лейтенанта Красной армии вёл протокол переговоров о капитуляции Германии с немецким генералом Гельмутом Вейдлингом 2 мая 1945 года, стоит в солдатской шинели недалеко от Рейхстага и улыбается, держа в руке бюст Адольфа Гитлера. Фото Евгения Халдея
А вот с прототипом героини «Дикого мёда» всё оказалось не так просто. Часть киноведов считают, что Княжич – образ собирательный, впитавший черты и Санько, и Боде. Но большинство (в том числе и «Википедия») склоняется как раз к тому, что именно Галина Санько стала её прообразом. Действительно, у неё была похожая ситуация, хотя, вроде бы, надо было снять другое новейшее немецкое «чудо» истребитель танков «Фердинанд».
Ради яркого, выразительного кадра, способного показать и ужас войны, и мужество российского воина, она лезла буквально в самое пекло. Не раз приходилось применять и навыки, полученные ею на курсах медсестёр, которые, будто заглядывая вперёд, окончила. (Окончены, добавим, были и курсы шофёров-автомехаников.)
Отщёлкав кадры прямо на передовой, она порой на время забывала о своей «Лейке». Сохранился красноречивый документ, справка:
Дана тов. Санько Г.З. в том, что, находясь во вверенном мне батальоне, который вёл бой с немецкими оккупантами за высоту 214,6, тов. Санько проявляла героизм и отвагу. Тов. Санько, находясь в 50-80 метрах от противника, производила фотосъёмки, кроме этого, выносила с поля боя раненых и оказывала им помощь. Командир 2-го батальона капитан Ульянов.
Был бой, после которого фотокор перевязала более ста раненых. Она и сама была дважды ранена, это, не считая травм после авиакатастрофы.
А чего стоит одна история с доставкой плёнки, запечатлевший подробности исторического, как потом окажется, сражения в районе Курской дуги. Однажды она поделилась некоторыми подробностями…
Владимир Житомирский
* Правообладатель размещённых фотографий Федеральное государственное унитарное предприятие «Информационное телеграфное агентство России (ИТАР-ТАСС)»
