Выпуск N 42 от 21 августа 2002
Записки путешественника (продолжение...)
04.05.02
Очень забавные эти люди- электрики. За-жи-га-тельные!
Сидишь ты, никого не трогаешь, ничего плохого не подразумеваешь, а тебе - раз, и свет выключают. Днем. А у тебя компьютер. Компьютер. И голова, голова. Без мозгов. Без мозгов. Потому что компьютер надо было выключить раньше, чем отключили свет. Но, к сожалению, дар предвиденья у меня развит лишь схематично. Привычным движением руки тянешься к музыкальному центру...Ага...В ванну....Ага... К телефону....Ага, ага...ага..
Вспомнила, это наши бравые строители, которые возводят копию американских близнецов районного масштаба аккурат под моими окнами... Постарались. Еще Гоголь писал: у нас в России чем больше ломки, тем виднее деятельность городничего. Наш городничий зажигает, так, что хоть свет туши! Вот они и потушили.
Настроение - хуже не бывает. Но: я еду на дачу, копать картошку. Почему? Потому что нельзя отказывать в помощи больной бабушке. Потому что надо хоть один день в неделю проводить с семьей, почему...Да потому! Надоело все. Еду на дачу.
Беру зеленый томик Маккиавелли, надеваю наушники, чтобы не слышать папиного радио и еду на добровольно-принудительную трудотерапию.
Все....успокоилась..
Все, хватит нервничать. Здесь хорошо. Здесь тихо, тикает кукушка, поблескивает солнце цвета утренних нарциссов, горчит черемуха. Начинаешь понимать, что бури, грозы, дожди, - они только у тебя внутри. А вокруг тебя - спокойствие. Можно сесть на деревянные ступеньки веранды и жевать огурцы. Можно прополоть клубнику и срезать нарциссы. Светлые нарциссы с желтым зевом пахнут...чем-то детским. Да, по-моему именно так пахнут детские кудряшки.
Я беру первое попавшиеся орудие пролетариата, им оказался забойный молоток, и полю сорняки. Потом посыпаю себе голову пеплом. Да нет, я ни в чем не раскаиваюсь, просто, когда мы сажаем картошку, обязательно сыпем в лунку золу. Я немного не рассчитала или встала против ветра.
Пока мама, папа, я, - картофельная семья сажали картошку, Наташка жарила сосиски на углях. Естественно, а впрочем, как всегда, мы все разругались, потому что каждый лез со своими советами. Как правильно выразилась мама, у нас слишком много умных людей на квадратный метр. Хоть бы одного идиота для баланса. В итоге роль идиота традиционно перешла мне.
05.05.02
Я думала, что сплю. Я думала, что мне это снится: дача, колодец, поленница, скамейки....Оказывается, это родители с утра спорили, чтобы еще такое сотворить с нашей дачей. Тепло. Мама опять кричит мне в лицо. Она только что вышла из ванны и с ее волос стекают розоватые струйки воды. С нее складками скатывается махровое полотенце. Все как-то разом на меня кричат. Я плохая.
Мне не нравится это амплуа разгильдяя, который всем мешает. Который никому не помогает и лучше бы его не было. Я оставляю колбасу на столе - ее ест кошка. Я беру мамину расческу и роняю ее в корзину с грязным бельем, я ставлю младшую сестру на место, когда та распоясалась, я одеваю мамины туфли вместо своих. В добавок я стала какая-то неуклюжая и бесчувственная. Я тянусь поправить радиоантенну - задеваю мамино панно. Ракушки падают на пол и крошатся на тонкие пластинки.
Я плохая, я причиняю всем неудобства, я - рассадник неприятностей. Мама кричит, папа рычит, сестра вопит. Они злятся еще больше, потому что думают, что на меня их укоры никак не действуют. Как хорошо, если бы было так. Я сижу на балконе и плачу. Потом с тупой обидой едем к бабушке в гости.
Мы едем домой, совершая огромный крюк. Все для того, чтобы посмотреть, купаются ли уже на Москве-реке. Солнце лезет своим горячим носом мне в лицо. Это солнце такое же тепло-непрятное, как и мои слезы. Я опять плачу.
Теплый песок, я сажусь на корточки и макаю свои лохматые клешы в блестящей воде. Гладкий песок довольно причмокивает. Пока я дохожу до машины, успеваю запачкаться. Мама смотрит на мои грязные штаны и недовольно бурчит: "Романтика...Только вещи портить...". И тут я понимаю, что романтика - это действительно состояние, когда забываешь, что можешь что-то испортить, испачкать, сломать. Закатать штаны и спуститься вдоль горной реки, залезть на черемуху и оторвать манжеты, облить молодого человека соком и попросить снять рубашку.
Просто бывают моменты, когда эти бюргерские вещи становятся тем, что они есть на самом деле - просто вещами. Оторванные пуговицы, порванные штаны, испорченная обувь - это всего лишь вещи. Важно, что ты чувствуешь. Я сижу в грязных клешах на песке и смотрю на заходящее солнце. Важно то, что у меня внутри. Важно то, что сейчас я испытываю спокойствие, умиротворение, и мне плевать на запачканные штаны. Я буду думать о них потом. Сейчас я не хочу думать.
Ваша А.И.Шевелева
