Это вторая часть заметок, но структурно она будет независима. Не вижу другого способа, кроме мозаичного, зреть в корень. А если к нему сходятся все части, как капли воды, ползущие в сток урчащей трубы, — сам Padre Celestial (под звук трещоток и кастаньет) велел (умолял, просил, ушёптывал) на этой трубе сыграть. Мягкая сила! Мы не бьём в морду и даже не долбим в стену тараном. Стена будет стоять до тех пор, пока её своды не дрогнут от щекочущего перелива песни.
Как я обходил стороной зоомагазины
Птицы умеют плавать. Правда, не все. Но те, которые умеют, называются водоплавающими. Они касаются водной глади перьями и дальше, мочёные, плывут — в незнаемое, хоть и ограниченное водоизмещением пруда или руслом реки. Это каждый раз внове. Они не плывут на стол к тем, кто их съест. Они там, бывает, оказываются, когда их застреливают и ощипывают. В Китае уток запекают, в Восточной Европе гусей начиняют яблоком — оно торчит из ихней глотки как застывший последний вздох.
Однажды мне показалось что я почувствовал хтонь. Это было недалеко от зоомагазина на улице Викентия Вересаева — великого хирурга, прошедшего русско-японскую войну. Меня продрало до зубов, и я упал со скейтборда, разодрав себе коленку до крови. Моя бабушка называла такие рваные раны «асфальтовой болезнью». В деревне такие носили старожилы пьяной дороги (они, кстати, придумали лечить эти ноги купанием в болоте). К бабушке я, продрогший, и пошёл.
Следующие несколько дней я провёл где-то между проспектом Бразилиа и долиной вблизи предгорий Андских Кордильер в желании получить знание о том, что же такое я почувствовал.
Бабушка всё это время подкармливала меня пловом.
Что я увидел на баскетбольном матче
На прошлой неделе я ходил на баскетбол. Одна команда оказалась на голову сильнее другой, интриги не было. Соседи по трибуне жаловались на предопределённость. Конь ходил по рядам и позировал для фотографий, кто-то хлопнул его по заднице, и он вскричал: «Нет, вы это видели?».
Один игрок поразил моё воображение. В нём бурлила энергия. Он бегал, как дворовый плеймейкер, по всей площадке, а в глазах у него вместо зенок были мячи. Он берёг этот огонь, но и расплёскивал тоже, через руки и ноги. В конце матча у него было всего два очка — он забил один мяч — но этого было достаточно: это была та самая зеница ока, которую, закрыв глаза, ты чувствуешь в возникшей темноте, думая, что это и есть душа.
Как я провалил соул-дейтинг
После баскетбола я пошёл на медленные свидания. В отличие от быстрых, которые разбиты на пятиминутки, на одно медленное — даётся семь минут. Я познакомился там с немкой. Она анестезиолог из Дортмунда. Она была похожа на Кримхильду: русая, холодный взгляд, с потаённым блеском, спокойная и говорящая страшные вещи с мимикой экономки готического поместья, пережившей всех хозяев. Я ей понравился. У нас образовался ганзейский союз. Я уже пускал мысленно флотилию северянских джонок к её строгим верфям.
Почему-то в конце я отметил всех, кроме неё.
Лучшая песня на русском языке в этом веке
Её написали во Владивостоке. Название говорить не буду. Этот музыкант следовал тренду, заданному брит-роком. Нежному, мелодичному, слегка меланхоличному. Этой песне удалось добраться до сердец миллионов слушателей. Но всё же в ней чего-то не хватало. Полагаю — хтони...
Хтонь
Многие из нас парадоксальны, как частица света в теории корпускулярно-волнового дуализма, вот в чём. Мы жаждем определённости, но, вместе с тем, её боимся, пожалуй, больше многого другого. Послушайте среднестатистические претензии к власти. Они вращаются в диапазоне от «нужна крепкая рука» до «хотим, чтобы так не притесняли». Оттого есть симпатия к разбойникам, позволяющим из этой дилеммы на время выйти, чтобы пограбить, поубивать, пар выпустить, погулять хорошенько — и назад, в родные пенаты.
Известна оппозиция поэта и власти. Я её сам в начале заметки привёл, когда говорил о трубе, в унисон с которой буду рычать, чтобы разломать стены, разделяющие меня с другими людьми.
Один поэт даже говорил, что он инструмент языка. Власть, при этом, пользуется языком как инструментом.
А потому хтонь, при всём ужасе, кажется честной. Автор себя не контролирует. Его ведёт бессознательное.
Конъюнктура
Дельцы пытаются, учуяв хтонь, преобразовать её в капитал. Для этого существуют форматы. Это как достать из недр нефть и налить её в канистры, чтобы потом отдать на заправки. Автомобилисты смогут лить топливо в баки и ездить куда им понадобится.
Тем не менее, не происходит главного — бессознательное остаётся бессознательным. Всё меняет свою форму, кроме него: оно по-прежнему пребывает в тени, пугает маленьких детей, блокирует творческие способности взрослых людей.
Как я ушёл от бабушки
Прямо от подъезда стартовала птица, лишь я открыл дверь. Она взмыла камнем. Из этого можно было сделать лишь один вывод: если гравитация действует наоборот, значит, я сейчас стою на небесах.
Фантастика
Мне сложно найти общий язык с теми моими соотечественниками, которым не хватает дурости отступить от канона русской классики. Они находятся на амальгаме зеркала современности, которая её вообще не знает, даже показательно игнорирует. Конечно же, это не так. Она в плоти и земле. Даже в молекулах облаков. Я бы хотел не знать Достоевского, как Пушкин, и я бы хотел не знать Пушкина, как Ломоносов, и не знать о Ломоносове, как будто я Емеля или Иван-Дурак. Но что поделать? Такова фантастическая генетическая память поколений, живших там, откуда птица взмыла камнем.
Куда она полетела — это решать каждому из нас.
Вернётся ли?
Глеб Буланников
