11 признаков мышления жертвы

В том, что Макс «застрял» в мышлении жертвы, была злая ирония. Внешне он на человека, которому это свойственно, был абсолютно не похож. Образованный, есть семья и успешная карьера коуча. Но в последнее время отношения с женой испортились, дети перестали слушаться, немногочисленные друзья отдалились, а любимая работа опротивела. Он переживал тяжелейший стресс и пришел на консультацию в надежде найти выход.

Несмотря на то, что психолог подсказала ему способы решения проблемы, Макс отказался меняться. Вдобавок он не желал признавать, что искаженное мышление мешает ему нормально общаться, работать и полноценно жить. Что самое примечательное, он по-прежнему «помогал» своим клиентам справиться с такими же ложными убеждениями.

От мышления жертвы не застрахован никто. Нерешенные проблемы и нарастающий стресс вкупе с неумением преодолевать жизненные трудности часто загоняют человека в ловушку. В целом Макс соглашался, что запутался, но отрицал, что у него развился синдром жертвы, оспаривая каждый довод.

Мужчина доказывал, что у него нет нерешенных проблем, хотя ужасно нервничал, когда об этом упоминали. Заявлял, что контролирует стресс, но было видно, что не умеет управлять гневом. Клялся, что ему нипочем любые трудности, но, если бы это было так, он не сидел бы сейчас в кабинете психолога. На самом деле реальность Макса настолько исказилась, что он начисто утратил способность к самоанализу.

После нескольких сессий выяснилось, что Макс не хочет расставаться с ролью жертвы. Почему так бывает? Дело в том, что пребывать в этом состоянии в каком-то смысле удобно. Никакой самокритики и ответственности, не надо стесняться своих слабостей и контролировать свои действия. Зато можно оставаться беспомощным и ничего не менять. Даже если Максу удавалось продвинуться вперед, он всегда находил препятствия. Во время сессий он выдал одиннадцать убеждений, которые подтвердили, что его мышление действительно находится в плену образа жертвы.

«Этот стресс меня доконает, я совершенно измучен». У Макса был длиннейший список жалоб на судьбу. Хорошее тоже случалось, но он предпочитал упиваться страданиями. Между тем, способность замечать позитивную сторону жизни помогает справиться с унынием.

«Меня никто не понимает, никто не сочувствует, даже вы». Пожалуй, это было самое шокирующее заявление, поскольку основная цель терапевта заключалась именно в проявлении эмпатии. Но Максу всегда было недостаточно. Замыкаясь в себе, он не давал другим приблизиться и предложить поддержку.

«Лучше не станет, все будет по-прежнему». После нескольких встреч Макс сделал худшие из возможных выводы и зациклился на виктимизации. Надежда — это антитеза обреченности. Если бы Макс хоть немного надеялся на благополучный исход, он смог бы двигаться дальше вопреки всем трудностям.

«Ничего не работает, нет смысла пробовать что-то еще». В ходе сессий было очевидно, что Макс сдался. Он поднял белый флаг и перестал бороться. Такие моменты очень опасны: когда депрессия обостряется, часто появляются суицидальные мысли.

«Жить в стрессе — мой крест». Как ни странно, судя по всему, Макс гордился, что его стресс оказался столь серьезным, и считал себя мучеником. Мученики умирали во имя высшей справедливости или ради других людей. Поставив себя на их место, он как бы приобрел статус святого.

«Я всего лишь хочу, чтобы она…» Это пассивно-агрессивное заявление — не что иное как перекладывание ответственности на другого. Макс уверял, что все станет замечательно, как только жена решится поговорить о деньгах. Разговор состоялся, но он опять поднял планку и потребовал, чтобы супруга согласовывала с ним все траты. Когда она отказалась, он очутился в положении страдальца, сетуя, что жена не хочет ему помогать.

«Все из-за нее». К несчастью, Макс произнес эту фразу в присутствии жены. Вместо того, чтобы разделить ответственность за состояние семейных финансов, он свалил на нее всю вину. Заявил, что она воспользовалась его слабостью, и снова застрял.

«Мне надо еще кое-что рассказать…» Макс мог разглагольствовать часами, без передышки. Сначала он вываливал все мысли и чувства на жену, а потом на психотерапевта. Когда ему пытались что-то советовать, он отмахивался и говорил, что они не знают, о чем говорят, потому что не владеют всей информацией. Этот порочный круг отпугивал жену и все больше затягивал Макса.

«Так будет всегда, ничего и никогда не изменится». Словами «всегда», «ничего», «никогда» сопровождается чрезмерное обобщение. Утверждение, будто что-то случается «всегда» — неправда. Бывают исключения. Не признавая этих исключений, Макс загонял проблемы в угол. Раз они не решаются, можно считать себя жертвой обстоятельств.

«Я попробовал все, я все знаю». Казалось бы, такая самонадеянность противоречит мышлению жертвы, но это не так. Во-первых, преувеличение ложно: никому не дано «попробовать все» и «все знать». Во-вторых, своим «я попробовал все» Макс пресекал дальнейшие попытки и отказывался посмотреть на происходящее под другим углом.

«Вы такого не переживали, мне намного хуже». Макс постоянно сравнивал собственный опыт коучинга с опытом своего психолога. Разумеется, его предположения насчет ее личной жизни и профессиональных навыков были, мягко говоря, неточными. Вместо того чтобы возражать, она отмечала, что эти сравнения выдают его неуверенность и потребность в самоутверждении.

К сожалению, Макс выбрал мышление жертвы и перестал сопротивляться. Виктимизация прекращается с момента осознания. Затем идет принятие ответственности, готовность отчитываться за свои действия и в конечном итоге — желание изменить все, что можно изменить. Совсем как в молитве о спокойствии: «Господи, дай мне покоя, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужества, чтобы изменить то, что я могу, и мудрости, чтобы отличить одно от другого». Именно к этому и стоит стремиться.

Елена Анисимова