Читать Часть 1. Парадоксы Альмерии
Читать Часть 2. От троглодитов до ковбоев
Читать Часть 3. Под сенью Индало
Читать Часть 4. Чем славна и кем прославлена Севилья
Читать Часть 5. Севилья: сочетание несочетаемого
Читать Часть 6. «Нет худшего наказания, чем быть слепым в Гранаде»
Читать Часть 7. Магия Гранады и «Гренады»
Читать Часть 8. В гостях у пионеров туризма, продавцов таймшера и родоначальницы лохов
Читать Часть 9. Что сегодня на обед у крокодилов
Важным достоинством нашего курортного местечка на испанском побережье Коста-дель-Соль была его близость к знаменитой Малаге.
Мы приехали из нашего Торремолиноса в Малагу на поезде, приближаясь к ней постепенно, минуя маленькие городки и потом её предместья, и оттого не имели возможности испытать подобный мгновенный восторг:
Никогда не забуду я того радостного ощущения, когда, разбуженный стуком якорной цепи, вышел я на палубу. Солнце только что показалось из-за волн; белые дома Малаги были покрыты чудесным розовым отливом, при котором утренняя глубокая синева казалась тёмно-яхонтовою; за этою ярко-розовою кучею строений лежали горы с самыми мягкими очертаниями, покрытые густою тёмною зеленью… В первый раз ещё природа Испании имела для меня кроткий, ласкающий характер.
Василий Боткин
Эти слова принадлежат Василию Петровичу Боткину, писателю и общественному деятелю, в середине XIX века совершившему путешествие по Испании и написавшему по её итогам книгу-впечатление, книгу-размышление «Письма об Испании».
К моменту приезда в Малагу он уже немало поколесил по стране с заездом в Северную Африку и имел основания сравнивать её с другими городами.
Малага. Город и порт
Наши впечатления не были столь мгновенными и ослепительно яркими, они накапливались постепенно, по мере знакомства с городом, куда мы приезжали не один раз.
Естественно, за полтора с лишним века очень многое тут изменилось – прогресс неумолим, как и само течение времени.
По обочинам улиц выросли посаженные тогда или чуть позже могучие деревья, смыкающиеся кроны которых образуют над проезжей частью тенистый коридор.
Эти деревья могут помнить Боткина
Появились современные дома. В порту – огромные неторопливые сухогрузы и щеголеватые круизные громады. Всего не перечислишь – и так ясно.
Но вот кое-что, – и весьма важное, – сохранилось. Речь о памятниках истории, о которых упоминал в своих заметках Боткин. Он описывает старинный укреплённый замок гранадских правителей Алькасабу.
Отмечает: в неё ведут «красивые арабские ворота», за которыми «построены бедные хижины». А «между разваливающимися зубцами стен растут дикие фиговые деревья и фантастические кусты кактусов».
Никаких «бедных хижин» нет и в помине, а вот относительно кактусов – это точно. Хотя зубцы за минувшее время, видимо, подреставрировали. Во всяком случае, «разваливающимися» их не назовёшь.
Кактусы сохранились. Зубцы тоже
Но, вступив в непритязательную заочную полемику с замечательным автором испанского травелога, я чуть поспешил. К крепости Алькасаба мы обязательно придём – но чуть позже.
Город – кто бы спорил? – древний. Если не учитывать разного рода первобытный люд, пионерами здесь, как и в других местах региона, оказались финикийцы.
Официально считается, что Малага ими основана в VIII веке до новой эры, да кроме этого факта от финикийцев осталось лишь его название и кусок стены.
Они дали ему имя Malaca, что на древних языках обозначало «соль»: на побережье принято было засаливать пойманную рыбу. Оставили и памятку: кусок упомянутой стены древнего сооружения, ставший частью здания Музея Пикассо.
А от следующих правителей-карфагенян сохранилось разве что несколько артефактов в музейной экспозиции.
Римляне, властвовавшие городом впоследствии, отнеслись к нему с особым вниманием – не «за красивые глаза», здешнюю роскошную растительность и прекрасные пейзажи, а ввиду удобного стратегического местоположения как ключевого порта на южном побережье Иберийского полуострова.
Они даже наделили Малагу функцией региональной столицы, позволив установить собственные законы – Lex Flavia Malacitana.
В русле этого особого внимания лично Юлий Цезарь повелел возвести здесь такой «очаг культуры», как большой амфитеатр. Римляне столь умело строили, что и по сей день сохранили о себе материальную память в виде высеченного из светлого камня театра: сцена, амфитеатр для зрителей, оркестровая яма.
Римляне не дадут о себе забыть
Всё, конечно, руинизировано, но не настолько, чтобы на его подмостках не проводить сегодня, спустя двадцать веков после его возведения, театральные и концертные представления. И это, добавим, притом, что при возведении крепости арабские строители использовали его как каменоломню.
Должно быть, кесарь был бы доволен тем, что потомки с признательностью вспоминают – и используют по назначению – дело рук его…
Не слишком славно порулили этим краем вестготы, затем византийцы.
А вот свидетельство восьмивекового правления мавров не может не впечатлять. Речь об названной выше Алькасабе.
Алькасаба и сегодня выглядит устрашающе
Конечно, имеется и немало письменных и устных подтверждений процветания Малаги в те времена.
Побывавший в городе в начале XIV века арабский путешественник Ибн Батулла отозвался о нём как о самом прекрасном городе Андалусии, восторгаясь плантациями винограда, инжира и миндаля. Не забыл он отдать должное и её роли в хозяйственной жизни – порт в удобной гавани, куда прибывало всё необходимое для жителей и откуда вывозили местные продукты. Особый спрос у заморских купцов, подчёркивает он, был такой специалитет, как изготавливаемая здесь золотистая керамика.
На Василия Петровича помимо морских пейзажей и чудесных ландшафтов сильное впечатление произвела здешняя атмосфера почти что вечного праздника. Пишет он об этом с восхищением, хотя и не без некоторой снисходительности, когда касается темы трудолюбия:
Жители Малаги вообще народ весёлый, удалой народ, мало имеют потребностей и в неделю работают только несколько дней, чтоб на выработанные деньги погулять в воскресенье. Огненное вино, дешевизна жизненных припасов, мягкость климата и в особенности удивительная красота и грация здешних женщин сильно развивают страсти…
Конечно же, Василий Петрович немного гиперболизировал склонность жителей Малаги празднества делать целью, а работу – средством её достижения. Хотя разного рода действа с музыкой, фанданго и фламенко были «в заводе», считать это самоцелью можно, лишь не особо проникаясь повседневной жизнью обычных людей.
Сегодня малагцы, как и жители других европейских стран, скорее озабочены тем, чтобы не потерять работу (при её наличии) и поскорее найти (в случае её потери). Разумеется, не чураются они и праздников – фиест, костюмированных карнавалов и шествий, ярмарок. В них участвуют и профессиональные коллективы, и уличные музыканты. А вовлекаются – все, кто захочет оказаться в зоне слышимости оркестров и поддаться магнетизму общего веселья.
Вот только происходят такие фиесты не так часто, как было (или ему показалось?) во времена Боткина. Теперь – примерно раз в месяц.
Здесь умеют отдыхать
Однако город организует и не столь легкомысленные, хотя и не менее массовые «мероприятия». Гостем одного из них нам довелось быть.
Речь о Всемирной филателистической выставке.
Страны-участники разместили свои бесценные экспонаты в элегантных белых парусиновых палатках на каркасе с острым верхом. Для длиннейшего ряда парусиновых павильонов была щедро выделена улица в центре город. Народ валил валом: кто в детстве не увлекался коллекционированием почтовых миниатюр?
Я тоже в крайне раннем возрасте отдал дань этому увлечению, не подозревая, что заразился страстью к коллекционированию. Марки остались в детском прошлом, а тяготение к коллекционированию сохранилась.
Естественно, захотелось заглянуть в выставочные палатки, перелистать кляссеры… Нет, ничего не колыхнулось – к счастью.
Всемирная филателистическая выставка
Между тем подходило обеденное время, и мы планировали поискать ближайший китайский ресторан. Около выставочной палатки стоял элегантный господин дальневосточного облика. Я и обратился к нему, не знает ли, мол, он такового поблизости – до эры навигаторов было ещё далеко. На идеальном английском языке он точно указал маршрут – где идти прямо, где свернуть.
«Простите, вы из Китая?» – поблагодарив, позволил себе поинтересоваться я. – «Нет, из Кореи», – был ответ. – «Из Южной, конечно?». – «Нет, из Северной».
Это было если не ударом, то лёгким шоком. Одетый в светлые спортивные брюки и куртку цвета хаки, прекрасно владеющий английским (только ли им одним?), свободно общающийся с незнакомыми иностранцами – это никак не вязалось с виденным в Северной Корее.
В своё время вместе с Леонидом Млечиным и Юлианом Семёновым довелось быть приглашённым на 75-летие Великого Вождя – Ким Ир Сена. Двухнедельное пребывание в Стране восходящего солнца приучило к одинаково одетым, с непременным значком с ликом Вождя, зажатым, опасающимся сказать лишнее слово, тем более иностранцу, людям.
Видимо, имелся и какой-то «экспортный вариант» поведения и облика. И мы, похоже, столкнулись с представителем этой особой категории.
Вот как далеко увела меня легкая полемика с текстом Боткина (надо сказать, интересным, глубоким, насыщенным фактурой и украшенным живыми описаниями).
…Итак, конечно же, главное наследие столетий под рукой арабов – Алькасаба.
Стены знаменитой на всю Испанию могучей крепости солидно утвердились на скале, высокомерно возвысившись над древнеримским театром, распластавшимся у подножья горы.
Для местных школьников это может служить наглядным уроком по предмету «малаговедение». Мы же решили продолжить погружение в историю и начали подъём по скале.
Неприступные стены умело размещены в соответствии с горным рельефом, причём внутренние выше внешних.
Могучая Алькасаба
Каменная тропа между двумя стенами вьётся, напоминая, что таким способом военные зодчие стремились ещё больше осложнить задачу неприятелю. Хотя и так стены и запирающиеся арочные ворота выглядят абсолютно неприступными.
Такими их и возводили: они ведь были призваны защищать расположенную внутри резиденцию мавританских властителей от чьих бы то ни было посягательств.
Так и происходило на протяжении многих столетий: лишь в конце XV века после изнурительной трехмесячной осады цитадель была захвачена войсками испанской королевской четы – Фердинанда и Изабеллы.
Между тем мы продолжаем наш путь вверх по скале, и это приводит нас к монументальной крепости Хибральфаро («Гора маяка»), по сути, составляющей единый замковый комплекс с Алькасабой. Каменная кладка толстых стен, бойницы, грозные защитные сооружения…
Любопытно, что же всё-таки заставило короля Фердинанда после захвата всей этой крепостной системы поселиться именно в Хибральфаро.
Её доминирование над всем городом? (Отсюда и название, здесь издревле устанавливали маяки для судов).
Хибральфаро
Или попросту те прекрасные виды, которые открывались на лазурное побережье и роскошную зелень вдоль него? Если второе, то мы разделяем его выбор. Действительно, с этой верхотуры вы видите череду голубых бухт, мягко врезающихся в берег.
Сейчас там, конечно, видны портовые краны, швартуются суда, в том числе и многопалубный белоснежный круизный лайнер... Невысокие белые домики в оцеплении роскошной зелени.
А чуть в стороне – гигантский, смахивающий на солнце желтый круг. Это утрамбованный до прочности асфальта песок арены для боя быков, трибуны вокруг ристалища. Это уже свидетельство нашего времени.
Вид с «Горы маяка»
Но в городе хватает и памятников зодчества католического средневековья.
Главный из них – весьма необычного вида кафедральный собор. Здешние его по-простому именуют «одноручка», «однорукая дама» (La Manquita) – вследствие того, что вторая, южная, башня так и не была построена.
И не сказать, что из-за нехватки времени – собор возводили около двух с половиной веков. Фонды, как говорится, подыстощились.
Тому есть разные объяснения. Красивее всего такое: выделенные средства ушли на благородные цели – помощь американцам в годы войны за независимость.
Собор действительно заканчивали возводить в то время, в 80-е годы XVIII века. Так или иначе, сегодня он может служить пособием для начинающих архитекторов.
Кафедральный собор-«одноручка»
Фасад – чистое барокко: текучие линии, закругленные арки разного масштаба, многочисленные колонны и полуколонны, виньетки и медальоны. А вот входные двери – это уже более сдержанная готика.
Прихотливый внутренний декор, изящная деревянная резьба, богато украшенный цветочным и фигурным орнаментом купол, поддерживающие его изящные колонны в коринфском стиле, декоративные рельефы, праздничные витражи – это эпоха Ренессанса. Кое-где просматриваются и черты классицизма...
Ну а наша эпоха, помимо упомянутой арены для тавромахии и вполне современных высоких зданий, это сооружения, связанные с именем Пабло Пикассо, самого знаменитого уроженца Малаги. Это дом, где он родился, угловое пятиэтажное здание на площади Мерсед.
И это Музей Пикассо.
Первый превращен в мемориал: мастерская, рабочие инструменты, личные вещи, а также весьма солидная экспозиция – графика, скульптура, керамика.
В доме-музее Пикассо
Ещё более богато собрание художественного Музея Пикассо. Живопись, рисунки, инсталляции, керамика – ошибиться в авторстве всего этого невозможно. Руку великого испанца не спутать ни с чьей иной.
Хотя…
Вот портрет его первой жены – «Ольга Хохлова в мантилье», написанный в 1917 году. Узнать его тогдашнюю манеру под силу разве что специалисту.
Портрет Хохловой
Портрет выполнен в традиционных рамках реализма, столь не вяжущегося с художником. Но канонам реализма Пикассо изменяет не самой манерой, а закулисной игрой: вместо элегантной испанской мантильи он водрузил на причёску благоверной скатерть со стола гостиничного номера, где тогда они квартировали. Хохлова с этим смирилась – как и со многим другим – до поры до времени.
Пабло Пикассо – случай не частый, когда художник при жизни добился признания и обрел феерическое процветание.
Пабло Пикассо
Однако, несмотря на это, как свидетельствует молва, он чувствовал, что там же, в Париже, где он присоединился к плеяде лучших художников, есть мастер, чей талант ещё ярче.
Слабый здоровьем, бедствовавший, пьющий, страдающий от полного непризнания обществом. Это в наши дни одна из его картин, «Лежащая обнажённая», вызвала форменную битву на аукционе и была продана за $170 миллионов. Автор – Амедео Модильяни…
Согласно апокрифам, Пабло вызвал его на творческую дуэль – параллельное создание каждым из них портрета в присутствии самых известных художников в качестве жюри. Победа была безоговорочно присуждена Амедео. И соперник это признал.
Модильяни и Пикассо
Утверждают, что последним словом Пикассо на смертном одре было: «Модильяни…»
Если это так, то Пикассо, к которому я отношусь больше с уважением, чем с любовью, лишь тем самым усиливает это уважение. Поскольку уроженец Италии вызывает у меня гораздо более сильное чувство.
Его портреты, искореженные, ассиметричные, но не доведенные до уровня геометрических фигур, как у Пикассо, раскрывают людей на холсте так, как никому больше не удавалось. Перед вами разворачивается их судьба, их страдания, их будущее.
Модильяни для меня – один из двух пиков, уносящих свою белоснежную шапку в поднебесье. Другой – это Дали. Он проникает в вас через разум. Модильяни – через чувство, он взрывает вас изнутри эмоционально.
Пикассо, с его многочисленными «периодами», возможно, перевал между ними. Он тоже стремился в своих портретах вывернуть людей наизнанку.
Немало повидав за свою долгую жизнь, он не без сарказма констатировал: «И среди людей копий больше, чем оригиналов».
Женская красота в понимании Пикассо
А свое творческое кредо формулировал не менее афористично: «Искусство – это ложь, ведущая к истине».
Ко всему прочему он был фантастически работоспособен. По свидетельству искусствоведа Гюстава Кокийо, работая над одной из картин, он писал «с неистовой яростью, с нетерпением из-за того, что не мог заставить руку двигаться быстрее».
Выпущенный в 1978 году полный каталог его картин и рисунков насчитывает свыше 16 тысяч работ. А еще бесчисленные гравюры, а ещё скульптуры…
Материальной памятью о родном городе Пикассо должна была стать тарелка или кружка с его рисунком. Но и то, и другое уже была приобретено ранее в Севилье. Поэтому сувениром-«памятником» стала тарелка с работой Жоана Миро, одного из тройки грандов современного испанского изобразительного искусства – наряду с Дали и Пикассо.
Память о Малаге
А работу Пикассо мы вновь увидим по возвращении в наш Торремолинос. Она стоит на постаменте, на заметном месте: две фигуристые малоодетые бегущие фемины.
Изначально это было полотно, именовавшееся «Две женщины, бегущие по пляжу». Известна предыстория создания этого холста.
Художник начал над ним работать после поездки в Италию, где побывал в Помпеях и главных музеях Рима. Искусствоведы полагают, что на мастера произвело впечатление созерцание античной классики, и он лишь утрировал монументальность форм изображённых дам.
А в целом, по словам одного из художественных критиков, «фигуры бегущих женщин напоминают античных вакханок, пляшущих на фресках и древнегреческих вазах, или средневековых героинь Никола Пуссена».
Впоследствии картина в масштабированном виде была использована в качестве занавеса к балету Дягилева «Голубой экспресс», действие которого разворачивалось на приморском курорте.
Ну, а в нашем случае демонстрирующие свои формы «Бегущие» обрели уже форму монументальной скульптуры.
Монументальные «Бегущие»
И если уж речь зашла о памятниках, то назовём ещё один, виденный в Малаге и являющийся одним из символов города. Точнее, не сам памятник, а тот, кто запечатлён в бронзе.
Это сеначеро, представитель старинной, но отжившей своё профессии. Кому теперь надо покупать рыбу из корзины уличного торговца, когда можно выбрать самую аппетитную из тысяч рыбин, выложенных на россыпи битого льда?
Увековеченный разносчик рыбы
Но Малага решила не забывать славных тружеников, работящих, весёлых и общительных – разносчиков рыбы, сеначеро. Один из них так и изображён – с двумя плетёными корзинами, в традиционной шляпе и закатанных брюках. Это один из символов Малаги – и сам сеначеро, и он же в бронзе.
И это не единственный символ Малаги. Есть и другой, именующийся биснага. Это традиционно популярный букетик жасмина шарообразной формы, с незапамятных времён продаваемый – и пользующийся невероятным спросом – на улицах города.
Чтимый биснагеро
Увековечен и тот, кто продаёт эти букетики – биснагеро. Но всё же символом в данном случае является не человек, а сам жасминовый шарик. Он удостоился чести стать – в виде изящной композиции – призом, который вручается лауреатам проходящего в Малаге Фестиваля испанского кино. Приз носит имя «Золотая биснага».
Награждённый – умозрительно – увозит в свой город аромат Малаги.
Малага. Связь времён
…В Малаге не забывают людей, сделавших её особой.
А мы не забудем Малагу, потому что она – особая.
Владимир Житомирский
