Читать Часть 1: Здесь черпали вдохновения писатели и композиторы
Когда, на мгновение оторвавшись от очередного, несусветной красоты вида Дубровника, глаз падал на мостовую, – и под ноги ведь надо иногда глядеть, – то не раз на круглых крышках водопроводных и канализационных люков натыкался на одно и то же слово – «Varazdin», где их, видимо, и делали.
Что-то знакомое было в этом звенящем буквосочетании…
Ну конечно, звенящее, даже музыкальное. «Поедем в Вараздин,// Где всех свиней я господин!// Ах, ради ваших глаз// Поедем хоть сейчас!..» Такой увлекательной перспективой старался завоевать сердце красавицы Марицы потешный Коломан Зупан.
«Поедем в Вараздин!»
Вроде незамысловатая песенка (или ария?) из весёлой кальмановской оперетты «Марица», как теперь выяснилось, незабываема. Какая-то магия была в творчестве великого венгра.
Кальман родился подданным Австро-Венгерской империи, и его герои населяли разные её уголки. С тех пор миновало несколько исторических эпох. И мало кто из поклонников оперетты задумается, что сегодня Вараждин (таково его правильное название) – это один из городов молодого суверенного государства Хорватия.
А до того находился на территории одной из республик Социалистической Югославии, возникшей после окончания Второй мировой войны.
Именно здесь, в Хорватии, родился Иосип Броз, в конце 30-х годов возглавивший коммунистическую партию, а во время Второй мировой ставший лидером мощного партизанского движения. Впоследствии он три с половиной десятилетия руководил Федеративной Югославией. Всё это время железной рукой удерживая от выхода наружу подспудно бурлившие внутренние конфликты.
Тито в годы Второй мировой войны
Известный под своим партийным псевдонимом Тито, он даже выдержал пятилетнюю конфронтацию с куда более могущественным диктатором из Москвы.
С уходом Тито, наступлением демократических перемен в Восточной Европе стало очевидно, что югославское федеративное объединение нежизнеспособно.
По итогам проведённого в Хорватии в 1991 году референдума была провозглашена её независимость. Однако последовавшее вторжение федеральной (фактически сербской) армии и черногорской милиции привело к кровопролитным столкновениям, этническим чисткам и разрушению бесценных хорватских исторических памятников. В конечном счёте, Белграду пришлось смириться с реальностью: в 1992 году Хорватия была признана международным сообществом.
О трагических событиях и спустя годы напоминали кое-где ещё не заделанные пробоины в толстых стенах древних башен Дубровника, мины и снаряды, ставшие частью экспозиции в здешнем старинном соборе, чересчур новая черепица, которой покрыты – с помощью ЮНЕСКО и французов – многие исторические здания этого удивительного города-крепости.
Удар по храмам и древним крепостям
Здесь даже издана документальная книга, в которой собраны фото-свидетельства кошмарных разрушений, учиненных тут федеральными войсками.
По прошествии времени Международный трибунал по бывшей Югославии обвинит группу офицеров «за убийство 43 мирных жителей во время обстрела хорватского города Дубровник в 1991 году, а также разрушение города без военной надобности», в результате чего были уничтожены либо серьёзно повреждены половина крыш и около 300 фасадов зданий, многие из которых представляли большую историко-культурную ценность.
Раненая церковь
Чем провинились храмы и дворцы, музеи, монастыри и колокольни? Возникает мысль, что преследовалась задача попросту смести с лица земли эту жемчужину средневековья. Неужто просто за то, что располагалась она на хорватской территории?
Или за то, что являлась не только свидетельством талантов создавшего её народа, но и его свободолюбия? Неспроста на одной из крепостей выведено: «Non bene pro toto libertas venditur auro» – «Свобода не продается за все золото мира».
Этой мыслью глубоко прониклись уже в давние времена обитатели Дубровника. Свидетельством тому – исторические хроники.
Когда под натиском турок в XIV-XVI веках перекраивалась карта средневековой Европы, – Османская империя поглотила Константинополь, Сербию, Боснию, Герцеговину, захватила часть Хорватии, венгерскую столицу, её армия осадила Вену, – крошечная Республика Дубровник сумела сохранить собственную независимость. Усеченную, предполагавшую выплату дани, но всё же – самостоятельность.
Удалось этого добиться фантастическими по изобретательности дипломатическими ходами. Всесильных врагов задабривали с помощью ценнейших даров, некоторые посланники в ходе переговоров с визирями за свою несговорчивость поплатились жизнью, но, главное, в итоге средневековым дипломатам удалось убедить людей султана, что сохранение Дубровника как важного центра торговли принесет выгоду самим туркам.
Одновременно Дубровник провозгласил нейтралитет, обязательство не вмешиваться в столкновения воюющих государств. Более того, его дипломаты ухитрились добиться благословения Ватикана на торговлю единоверческого Дубровника с воплощением зла на земле – не щадившей христианских святынь мусульманской Турцией.
В результате патронами республики стали и папа, и султан, а заодно и австро-венгерские правители. Торговые корабли с флагом Республики Дубровник, перевозившие золотую и серебряную руду, сукно, пряности, соль и другие товары, можно было встретить в портах всей Южной Европы, Ближнего Востока и Северной Африки.
Древний Дубровник
Высочайшее дипломатическое искусство оттачивалось веками. История распорядилась так, что Хорватия ещё даже до собственного появления на карте обречена была пребывать на стыке – цивилизаций, культур, мощных государственных образований и политических блоков.
Началось всё с разделения в IV веке Римской империи на Западную и Восточную, причем земли будущей Хорватии, населённые тогда в основном иллирийцами, отошли к Западной. Территории же современных Сербии, Боснии, Македонии, других сопредельных государств – к Восточной Римской империи.
С тех пор будущие земли хорватов, которые пришли сюда примерно в 800 году с территории современной Польши, сделались самым дальним форпостом западной цивилизации, наиболее подверженным влиянию цивилизации восточной.
Именно тут проходила тогда граница между франкским королевством и Византией, а в XI веке – между «сферами влияния» католической и православной церквей.
С XV по XIX век здесь пролегал рубеж между христианским Западом и исламским Востоком.
Не стал исключением и век ХХ: как составная часть Югославии Хорватия в послевоенные годы оказалась зажатой между двумя могучими военно-политическими блоками. Наследники традиций средневековых дипломатов действовали достаточно изобретательно и, используя новую политическую конъюнктуру, привели свой край к независимости.
Менее чем в двух десятках километров от нынешнего Дубровника, на том месте, где теперь расположен небольшой живописный приморский городок Цавтат, куда мы сейчас прикатили на замечательном лёгком катере, несколько тысячелетий назад находился город торговцев и мореплавателей Эпидавр.
Став жертвой опустошительных набегов и катастрофического землетрясения, Эпидавр в 614 году прекратил своё существование, а его уцелевшие жители нашли прибежище в расположенных по соседству укрепленных поселениях.
Одно из них находилось на скалистом островке Лаус, впоследствии переименованном в Рагузу, отделенном узким проливом от двух других поселений, находившихся на берегу.
Здесь некогда был пролив
Надо иметь богатое воображение, чтобы, прогуливаясь по отполированным до скользкости белым камням центральной и самой широкой улицы исторической части Дубровника – Страдуну (Плаце), вообразить, что в давние времена здесь был пролив, отделявший Рагузу от береговой части.
Впрочем, помогают это представить головокружительной крутизны узкие улицы-лестницы, словно с обрывистого берега спускающиеся к центральной магистрали старого города.
Как только живущие по обеим сторонам бесконечных ступеней взбираются ежедневно к себе домой? А мебель как они втаскивали? Ведь порой, расставив руки, можно коснуться стен по обе стороны улицы…
Улицы-лестницы
С годами пролив между Рагузой и сушей стал мелеть, и так бы могло тянуться достаточно долго, если бы местные жители не приняли довольно смелое решение и не засыпали бы его землёй.
Остров Рагуза интегрировался в новообразованный город, названный Дубровником благодаря окружавшим его дубравам, дубовым рощам.
Его жители умели делать выводы из чужого опыта. Они стали возводить новые укрепления и создавать мощный торговый флот.
С помощью первых надеясь уберечься от недругов, с помощью второго стремясь утвердиться в качестве важного и полезного для соседей центра торговли.
И всё же в начале XIII века Дубровник попадает в зависимость от могущественной тогда Венеции и находится в таком положении до середины следующего века. И хотя та усаживала на трон назначенного ею князя, полностью взять под контроль важнейшую сферу – торговлю ей не удалось. Она развивалась весьма интенсивно, и в гавани появлялось всё больше иностранных торговых судов.
Как и у каждого явления, у этого было две стороны: торговые операции вели к процветанию, но появление большого числа приезжих усиливало угрозу вспышки смертельно опасных болезней, в первую очередь чумы, распространяющейся в Европе.
Призрак «чёрной смерти»
В 1377 году, сразу после освобождения из-под власти венецианцев, городской совет Дубровника принял закон, призванный блокировать распространение инфекционных болезней.
Согласно ему суда, приходящие из районов, поражённых чумой, «чёрной смертью», обязаны были на протяжении 30 суток – трентине – находиться в изоляции в городке Цавтат или на островке Мркан. Вскоре срок был продлён еще на десятидневку и стал именоваться столь знакомым нам (к сожалению!) термином карантин. Это и означает срок в 40 дней (в отличие от предшествовавшей ему «тридцатидневки»).
В этой сфере Дубровник стал пионером среди портов региона. Опыт борьбы с эпидемией у него уже имелся. Еще в утверждённом в 1272 году городском уложении содержался пункт о временной изоляции прокажённых.
Жертвы эпидемии чумы
Используя накопленный тогдашними эскулапами опыт, власти теперь создали на острове Млет специальную больницу для лечения заразившихся чумой. Вначале это были палатки, которые легко сжигались по мере необходимости. Затем больных размещали в лазарете в монастыре бенедиктинцев на том же острове.
Карантинные постройки сохранились до сего дня
Лечения от «чёрной смерти» не было, карантинные меры могли лишь притормозить эпидемию, которая с перерывами вспыхивала вновь и вновь. Последняя жертва чумы в этом регионе была зарегистрирована в начале XIX века.
…Бродя среди роскошной флоры Цавтата, вовсе не хотелось вспоминать о его роли в борьбе со средневековыми эпидемиями. Обо всех подробностях этой многовековой баталии с неумолимой напастью, которая только в Европе унесла до сотни миллионов человеческих жизней.
Умиротворяющий Цавтат
И уж тем паче в мыслях не было, что и нам придётся столкнуться с этим, родившемся здесь понятием, – карантин.
Более того, что сам термин, происходящий от «каранта» – цифры 40, у нас, например, для людей преклонного возраста растянется на три месяца. Впрочем, и называться-то он будет по-иному.
Владимир Житомирский
