Сергей Лукьяненко считает, что молодой автор сегодня может быстро раскрутиться, он уверен, что спорить с авторитетами — это нормально, а также надеется на новую экранизацию «Дозоров». Свой новый роман «Маги без времени» — о волшебниках, которые за колдовство буквально платят своей жизнью, — популярный фантаст поначалу публиковал в Сети под псевдонимом и далеко не сразу признал авторство. «Известия» расспросили его о том, зачем такой розыгрыш известному писателю, а также обсудили Владислава Крапивина и Клиффорда Саймака.
— Расскажите, почему вы пошли на эксперимент с псевдонимом?
— Я постоянно слышу вокруг рассказы, что молодым авторам сложно раскрутиться, невозможно напечататься. А если напечатался, то тираж — тысяча экземпляров и никто тебя не заметил. Это с одной стороны. А с другой — наоборот, все говорят, что сейчас в интернете появилось множество площадок, где люди публикуются, быстро набирают популярность и начинают зарабатывать деньги.
Эти полярные мнения плохо совмещались у меня в голове. И тогда я решил посмотреть, как всё обстоит на самом деле. Под левым именем Мастер Романов я зарегистрировался на одном популярном сайте и стал выкладывать раз в 2–3 дня по главке нового фэнтезийного романа, который специально для этой цели начал писать. Довольно быстро книга стала обрастать читателями, ее активно обсуждали и комментировали. Число комментаторов с каждым днем становилось всё больше и больше.
Тогда я «обнаглел» и стал посылать написанный на треть роман известным писателям, с которыми я, естественно, знаком, но в своей нормальной ипостаси, а не в качестве Мастера Романова, наглого молодого человека. И к моему удивлению, один автор, точнее, два автора, пишущих под одним псевдонимом Генри Лайон Олди, — Дмитрий Громов и Олег Ладыженский — мне ответили. Они прочитали, отметили плюсы и минусы и сказали прислать текст полностью, когда я его закончу.
— Получается, эксперимент можно считать успешным?
— Да, я прояснил для себя всё, что хотел. Во-первых, я знаю теперь, что молодой автор может быстро раскрутиться. Не надо плакаться, надо писать. Во-вторых, альтернативные издательствам площадки действительно позволяют быстро получить известность в тех или иных кругах и даже монетизировать свои труды.
Идеальны ли такие площадки? Конечно, нет. И здесь есть свои недостатки и ограничения. Зачастую в топы попадает литература очень простая, написанная языком школьника из интеллигентной семьи. У такого автора есть задатки, он успел что-то прочитать, но расти творчески ему некогда — после первого успеха он начинает фигачить роман за романом. Там не редкость циклы из 10 и более книг.
Вот это меня сильно печалит. Кто-то из ребят мог бы стать успешным писателем, но потогонной работой себя убивает. Необязательно гнаться за рекордными темпами — можно писать спокойно. Я считаю, что хороший автор без напряжения выдержит темп в 20–30 тыс. знаков в неделю. А опытный профессиональный автор может выдавать такое количество в день, хотя это, конечно, выматывает.
— Поначалу вы предполагали оставить «Магов без времени» в Сети?
— Этот роман — дополнительная радость от эксперимента. Неожиданно для себя буквально за две недели я написал треть книги. Она получалась хорошей, и я решил ее у Мастера Романова забрать, закончил, и вот она опубликована уже под моим именем. Роман был написан за пару месяцев. Это тяжелый темп, но, помимо прочего, мне было интересно попробовать, смогу ли я в 50 писать так же быстро, как в 30.
— Идея книги уже ждала своего часа в загашнике или вы ее придумали специально для эксперимента?
— У меня не нашлось ничего подходящего в черновиках, и я решил написать хотя бы кусочек чего-то нового. Нужна была какая-то свежая идея. Несколько дней я размышлял, как бы вывернуть привычную схему наизнанку. Один из главных элементов фэнтезийного мира — это механизм работы магии. Если пишешь про космос, ты должен придумать, как герои перемещаются между мирами. А если пишешь фэнтези — как работает магия. Если внезапно придумывается неожиданная магическая система, получается интересный мир.
Как правило, даже в лучших фэнтези-романах волшебство объясняется плохо. Гарри Поттер машет палочкой, Гэндальф аккумулирует и использует некую энергию. Мне кажется, я придумал схему волшебства, которой раньше не было — а именно: волшебник за колдовство платит временем своей жизни. Что, конечно, очень прозрачная, понятная метафора. За какое бы дело мы ни взялись, мы всегда платим своим временем. По большому счету это наша единственная валюта.
Вообще вначале я придумал забавную схему, что волшебство требует денег (смеется). Грубо говоря, сколько заплатил, на столько наколдовал. Мне показалось, что из этого можно сделать такой смешной, трешевый роман. Но я поискал, и оказалось, что кто-то на эту тему уже резвился. Я сначала расстроился, но быстро придумал, что волшебство может затрачивать время мага. Наверное, помогла фраза «время-деньги». Я честно порылся, но ничего подобного не нашел.
— С ходу я смог вспомнить только фильм «Принцесса-невеста» Роба Райнера. Там была жуткая пыточная машина, которая высасывала из жертвы годы жизни.
— Что-то отдаленное можно усмотреть в «Шагреневой коже» Бальзака. Опять же есть «Сказка о потерянном времени» Евгения Шварца. В каких-то фэнтезийных романах, фильмах время овеществлено — его собирают, выкачивают и так далее. Но именно как правило магии, мне кажется, его еще нигде не использовали.
— Интересно, что опять, как в ваших ранних романах, герой здесь — подросток. Однако книга совсем не подростковая. Сам по себе страх зря растранжирить время, мне кажется, довольно взрослый.
— Да, книга совсем не подростковая. Мне просто нужна была низкая точка отсчета, чтобы показать весь ужас утраты времени. История начинается, когда герою 15 лет, а он уже выглядит на 20, потому пять лет «ушло» в процессе обучения магии. Поначалу он и ведет себя примерно на этот же возраст — 15–20 лет, но далее взрослеет-стареет. Внутренне, может быть, даже быстрее, чем внешне. Мне было любопытно показать, как физические изменения влияют на сознание.
— Вообще, если подумать, даже в ваших «крапивинских» романах «Рыцарь сорока островов» и «Мальчик и Тьма» герои довольно быстро взрослеют, становятся жестче, в отличие от книг Крапивина.
— Когда я писал те книги, мне было около 20 лет и я сам по сути был еще подростком. С одной стороны, мне нравилась крапивинская традиция, а с другой — как любой начинающий автор, я с ней спорил, боролся, ей противодействовал. Это совершенно нормальный этап для любого автора — спорить с тем, кто для тебя авторитетен. Да, поначалу у меня герои, как в книгах Крапивина, а потом — раз! — мечом врагу сносят голову с плеч. Сегодня я вижу, что кто-то из молодых в своих книгах уже опровергает меня. Это абсолютно нормально.
— А нет желания написать книгу буквально в духе Крапивина — чтобы главный герой был чистым, искренним идеалистом?
— А есть такая книжка, даже две. В циклах «Недотепа» и «Непоседа» как раз действует честный и чистый крапивинский персонаж, которому в начале приключений где-то 15 лет. И этот персонаж едва ли не самая нереалистичная деталь в этом фэнтезийном мире. Я сознательно пошел на фантастическое допущение, что у нормального средневекового герцога вдруг вырос светлый ребенок, который любит читать книжки, а не зажимать служанок по углам. Но всё бывает, почему и такое не может случиться (смеется).
— Кроме Крапивина, кем вы еще зачитывались в юности? Я где-то встречал, что вам очень нравился «Заповедник гоблинов» Клиффорда Саймака.
— Да, я очень любил эту книгу. Помню, мне было лет десять, мы пришли с родителями к моему двоюродному брату — он меня намного старше, я к нему относился скорее как к дяде. И вот у него я увидел «Заповедник гоблинов» в серии «Зарубежная фантастика». Я в экстазе вцепился в книгу, попросил прочитать. Дома немедленно прочитал сначала один раз и тут же немедленно второй. Вернул и через месяц снова попросил (смеется). Там всё было настолько круто, что не хотелось расставаться.
— А вы про эту книгу уже что-то слышали к тому моменту, когда увидели?
— Я про нее ничего не знал, но мне было достаточно, что есть слово «фантастика» на обложке и там красивые картинки. К тому моменту я уже увлекался фантастикой, читал какие-то вещи Стругацких, что-то из зарубежного, но в целом тогда ее было очень мало. Поэтому в те времена, если ты любил фантастику, то читал всё, что мог достать. Стоило тебе добыть фантастическую книжку, для всех друзей ты был герой.
— Не могу не спросить про «Дозоры». На книжной ярмарке «Красная площадь» вы упоминали, что может быть новая экранизация — уже в виде сериала. О чем-то конкретном можно говорить?
— Могу лишь сказать, что есть такое движение, процесс идет, но никаких деталей разглашать не могу. На днях Тимур Бекмамбетов упомянул, что хочет вернуться к «Дозорам», но я не знаю, об этом процессе он говорит или каком-то ином. Я очень надеюсь, что «Дозоры» переживут второе рождение. Это вполне в духе времени — на Западе сейчас постоянно переосмысляют старые вещи. Фильмы Тимура Бекмамбетова были прорывом и завоевали популярность, но далеко ушли от книги. Мне кажется, было бы интересно снять что-то ближе к тексту.
— Можете подсказать хотя бы — новой экранизацией занимается российская компания?
— Российская. У меня были предложения от крупных голливудских компаний, которые делали известные сериалы, но каждый раз всё срывалось по причинам юридического свойства. Оба фильма о Дозорах выходили в международный прокат, продавались какие-то права, из-за чего там запустить новый проект как минимум сложно.
— Так как в ваш график вмешался роман «Маги без времени», когда в итоге ждать последнюю часть о Дозорах?
— Выпустив «Порог» (роман Лукьяненко 2019 года в жанре «космической оперы». — «Известия»), я понял — надо сразу делать продолжение, потому что история оборвана на половине. И я пишу, но меня отвлек этот неожиданный проект. Я постараюсь сдать текст второй части «Порога» весной, надеюсь, книжка как раз поспеет к «Красной площади». А потом сяду за «Вечный Дозор». Я уже знаю, что там будет и почему. Опять-таки всё упирается во время (смеется).
Николай Корнацкий
