Когда в бытность московским студентом в очередной раз я поехал с другом в один из подмосковных городов, в дороге я спросил, чем занимается его тесть — бывший руководитель «лопнувшего» предприятия. «Сидит дома», — ответил тот. — «На пенсии?» — «Нет». — «А на что живут?» Друг пожал плечами. А потом добавил: «Жалко мужика. Ума палата, а найти себя не может». Как оказалось, мой друг сильно поспешил с приговором.
Источник: ru.freepik.com
Не знаешь, где найдёшь – где потеряешь
С тестем, Виктором Владимировичем, мы увиделись в тот же вечер. Впечатления депрессивного неудачника он не произвёл. А за рюмочкой чаю в честь гостей вдруг поведал неожиданную историю своей самореализации в переходный период российской истории.
«Сначала, — говорит, — оставшись не у дел, я сильно заскучал. Стал даже поглядывать на винную палатку, что у дома. Жена мне и думать запретила: «Денег не носишь, так хоть тебя пусть не приносят». Оставалось как-то искать временный заработок. У нас тут всё давно стоит, а что ещё работает — туда соваться бесполезно. Да и прежний статус не позволял мне идти в работяги: земляки засмеют!
Я всегда предпочитал нестандартные решения. Думаю, раз жизнь спихнула на обочину — тут и надо как-то устраиваться. У меня и опыт имелся: как довольствоваться малым, но гарантированно. Года три назад меня сунули в КПЗ, чтоб списать грешки прежнего заводского руководства, я быстро прошёл эту школу жизни. И на некоторые стороны действительности посмотрел вдруг иначе и сказал себе: а ведь бомжи, бродяги по-своему счастливы. Они свободные люди.
Если цель поставлена, её надо выполнять. Чем я рисковал? Тем более многого для этого не требовалось. Жене я ничего говорить не стал, сказал, что поеду на дачу поработаю. Собрался попроще и отправился в Москву на разведку.
Особенности бокового зрения
Следил я за этой публикой неделю, запоминал повадки, места, лица… Как актёр-студент на практике. Потом стал заводить знакомства, осторожно расспрашивать… Вид у меня простой, бродяги от меня не шарахались, охотно шли на контакт. Я, например, узнал, что не все бомжи пьяницы, не все махнули рукой на свой внешний вид, на гигиену, на здоровье… Что не все они маргиналы — опустившиеся, примитивные особи. К таким, идейным, я и решил примкнуть. Бомжем может стать заложник обстоятельств, социальный лентяй, а может и искатель новых ощущений, бунтарь. Последних Горький называл босяками и весьма им симпатизировал. Не худший вариант компромисса с миром, верно?
Меня вёл в этот «андеграунд» не только поиск средств к существованию. Хотя бесцельность бытия — мощный разрушительный фактор, особенно для людей волевых. Слабым как раз легче, им привычно проигрывать. В трудной ситуации главное правильно себя самоидентифицировать, определить свой нынешний статус, свою позицию. Это помогает сохранить душевное равновесие.
Бродяги на мир смотрят очень спокойно, без неврастении. Пьёт горькую лишь один из пятерых, по крайней мере в Москве; московский бомж и рязанский — два разных типа. В большой России пьют глуше, мрачнее, безнадёжнее.
Кое-что я понял, оставалось теорию перевести в практику.
Дебют на паперти
Для домашних я искал работу в Москве — приходилось ездить на автобусе на дачу, переодеваться. Вид у меня подходящий, гены сибирских предков, борода всю жизнь, особой маскировки не требовалось. За сто первым километром это повседневный гардероб. Сначала казалось, что все на меня пальцем тычут — дичился, как Тарзан в Манхеттене. Милиция пугала издалека: увижу — поджилки трясутся. Не столько страх, сколько стыд и позор.
В первый вечер я достал из шапки рублей двадцать. Говорят, человек очень быстро привыкает к аномальной среде. Это правда. Любой незнакомый мир можно понять лишь изнутри. Это интригует, затягивает, это начинает нравиться. Свой первый «гонорар» обмыл с «коллегами» — я же не на один день сошёл в катакомбы. Надо было дружиться. Сам я особо не пил, но щедро угощал.
Потом навалились какие-то домашние дела, и я уже скучал по «работе». Хотелось продолжения, как в захватывающем сериале. Я пытался осознать своё новое состояние: почему мне стало по-особому легко? Как будто стена разрушилась, гора упала с плеч. Жизнь сделалась простой и понятной — поменялись ценности.
Назад в будущее?
Невероятные происходили открытия. Ну сколько можно заработать на пустых бутылках? За это же время в другом месте с умом и знаниями можно заработать больше. И разве не противно копаться в урнах, куда плюют, бросают носовые платки? А если посмотреть иначе? Эти бутылки были и будут. С детства слышал легенды, как бабушки на сданной стеклотаре сколачивали состояния, машины детям покупали… И сейчас говорят, что бизнес опытных попрошаек приносит доходы, на которые можно квартиру купить. И не одну. Такие истории я сам слышал.
На свалках и помойках есть всё, что нужно для жизни: еда, одежда, вещи. Просто надо знать места. Через месяц меня уже держали за своего, кличку дали. Я имел авторитет, потому что мог рассуждать о вещах, до которых многие здесь своим умом не доходили. Простая эрудиция способна поднять человека до уровня академика, особенно если сведения привязаны к жизни. На тему венерических заболеваний пришлось как-то вспомнить всю античность, римлян, оргии Нерона… На тему водки и пьянства — премьер-министра царского правительства Витте и Менделеева. На тему бездомья — Сократа и Анну Ахматову… Я зарабатывал очки.
Финита ля комедия
На тротуаре я провёл семь месяцев. Деньги приносил домой стабильно, говорил, что на Черкизовском рынке подрабатываю. И жену, и себя одел на зиму, питание наладилось. Про ОРЗ вообще забыл, иммунитет окреп. Это плюсы. Минусы: всё-таки далеко ездить. И психология начала опасно меняться. Мне же возвращаться, а с таким мировоззрением кто я буду? И жена стала подозревать, что я что-то недоговариваю. Однажды заявила: «Ты что, наркокурьер?»
Теперь я «шабашу» на дачах, я же плотник хороший. Работы хватает, денег тоже. «Собратья» меня, наверно, вспоминают. Могу сказать: бояться дна не надо. Жить и даже процветать везде можно, всё относительно. Мне первое время не хотелось облачаться в цивильный костюм. Стеснялся, как фуфайки, когда приехал на «паперть». На даче же я этой одежды не стесняюсь! Всё как в рекламе, где имидж — ничто, главное — не дать себе засохнуть. У меня получилось. После этого ничего не страшно.
Сергей Парамонов
