8
Сегодня утром тени деревьев перерезали тропинки во дворе. Я смотрел в окно на кошек и собак, думая о подвешенной боксёрской груше в зале, из которого ушли все боксёры. Наша собака Белка умерла. Мама переживала эту смерть сильнее, чем смерть отца. То, что она так переживала, была случайность: завядший сейчас цветок, тоже мог ввести её в оцепенение.
9
Ей все чаще становилось тяжело. Своего ребёнка она любила, даже слишком любила. Но часто внутренне морщилась, и кожа у её глаз становилась в этот момент как у старушки, как у сухоцвета. Один раз мама пришла поиграть с внуком.
— Что-то ты совсем бледная.
— Я не знаю, мама. Я как будто всю жизнь такая, нехорошо мне.
— Почему ты не говоришь никому?
— Мне не понятно, что сказать.
— Пойдём завтра плавать с дельфинами.
— Мама, пожалуйста, я такое вообще не люблю, очень времени мало. Я не пойду.
10
Она рассказала, как это произошло:
— Мы зашли в воду. Я зашла после мамы. У мамы было уже дряблое тело. Мне и раньше казалось, что она вся в сеточку, а теперь ещё больше. Мы зашли в воду. Вода бассейна была резиновая, как мяч, я любила нюхать хлорку. Мама поцеловала меня в лоб, и я обняла дельфина. Я обнимала дельфина и гладила его бок. Он был скользкий, как человек.
Мы кружились с ним, мы танцевали. Я танцевала с ним до тех пор, пока с удивлением не обнаружила, что у него нет плеча. Я начала пальпировать подразумеваемые плечи дельфина, там была пустота. Я трогала плечи дельфина, как опытный врач, как тонкий терапевт, мне не хватало только молоточка, который я бы достала из-под воды, из-под бассейна с хлоркой, из-под того, что я иногда думаю о таких грустных вещах, из-под того, как я молчу, из-под того, что я знаю, что в семье все обо мне говорят, что они обсуждают между собой, что я странная, из-под того, что я не знаю, что со мной, мне не хватало этого молоточка, но я трогала бок дельфина рукой, кружась с ним в лёгком танце, и с ужасом понимала, что в этом боку навсегда отсутствует одна кость, это была моя ключица.
11
Тогда врач попросил описать части тела как прилагательные и существительные. Моя сестра написала такой список:
Светлые вьющиеся, почти седые волосы
Серые глаза
Секущееся кончики
Синие вены
Заросшие дырки в мочках ушей
Носки в сеточку
Серебряное кольцо
Большой живот
Красные щеки
Ключица
Ломкие волосы
Ломкие ногти
Тонкие лёгкие кости
Вибрирующие виски
Выступающие рёбра
Маленький нос
Маленькие губы
Кривые ноги
Кривые коленки
Бело-серые ресницы
Землисто-молочный цвет кожи
Так врач поняла, что только ключица в её теле не знает своего состояния.
12
Она рассказала, что всю жизнь с самого рождения у неё была эта ключица. Она думала, что это орган такой, она смотрела на маму, на своего мужа, на старшего брата, который увлекался по её мнению каким-то пустыми идеями, потому что папа умер, потому что он любил идеальное, а не реальное, но что вот всё это время она смотрела на нас и думала, что у нас тоже есть этот орган, эта ключица, которая болит, которая всегда всегда-всегда болит, что это просто дело этой части тела, как пищевод переваривает пищу, а синапсы передают сигнал от нейрона к нейрону, так ключица болит, всегда и у всех, она даже теперь с трудом подставляла к ней слово болит, потому что ей казалось, что это её дело — болеть, её дело — быть такой. И когда она думала, что с ней, она даже не могла заставить себя подумать о ключице, которая, как ей казалось, просто выполняла свою функцию. Так, она с самого детства не могла выделить из этой части тела её состояние.
Я сидел с ней на кровати вечером, на нас опускались тени. Было понятно, что ничего не изменится, я сдерживал себя, мне было очень жаль, что мы не замечали её. Я представлял её ключицу, висящую в комнате, где мальчик выпил полбутылки водки и слёг в больницу с отравлением, а на фоне, как аккомпанемент, раздавался звук ударов мятой боксёрской перчатки по боксёрской груше.
Эпилог
Мы садимся за стол: мама, мой брат, муж моей сестры, их сын. Сын моей сестры вырос, ему уже четыре года.
***
Анастасия Елизарьева
