Читать Часть 1. Зачем пивоварам «ведьмино кольцо»?
Читать Часть 2. Островерхая Дания
Читать Часть 3. В Роскилле есть на что посмотреть и о чём подумать
На кружке-гиде можно разглядеть ещё многое. Знаменитую Мраморную церковь, куполом своим напоминающую уменьшенную копию Собора святого Петра в Ватикане. Резиденцию королей – дворец Амалиенборг…
Известная как «Мраморная», эта церковь имеет и официальное имя – церковь Фредерика. И не случайно: первый камень в её фундамент был заложен в 1749 году тогдашнем королём Фредериком V. Спустя несколько лет строительство застопорилось – скончался спроектировавший храм архитектор, средства понадобились на что-то другое.
Спустя четверть века на недострой обратил внимание всемогущий фаворит правившей тогда королевы Каролины Матильды – Иоганн Струэнзе. Затребовав проект храма, он его перечеркнул. Легче ведь отвергнуть, чем достроить. И полтора века храм оставался в межеумочном состоянии. Впоследствии средства были изысканы, и в 1894 году строительство, наконец, было завершено.
Своё неофициальное имя лютеранская церковь получила в связи с использованием мрамора для значительной части этого величественного строения. Изящный бирюзовый купол диаметром 31 метр не имеет равных во всей Скандинавии.
Мраморная церковь
Вход в расположенный неподалёку Амалиенборг стерегут двое живописных гвардейцев: чёрные френчи, крестом перепоясанные белыми ремнями, голубые панталоны с белыми лампасами, надвинутые на брови высокие медвежьи шапки и, конечно, оружие – сабли в ножнах у пояса и весьма современные винтовки с примкнутыми штыками.
Стражи королевского дворца
Постояв подле своих ярко-красных будок-футляров у входа, они отправляются на пешую разминку вдоль широкой площади. При этом, не обращая внимания на многочисленных туристов, как бы те близко к ним ни подходили со своими камерами.
Нашлось на упомянутой ранее пивной ёмкости место и для скошенного жёлтого цилиндра с угловатыми линиями по окружности – Планетарию Тихо Браге.
Этот великий датский астроном эпохи Возрождения ещё до изобретения телескопа благодаря своим точным расчетам предопределил открытие законов движения планет, смог открыть сверхновую звезду, составил точные солнечные таблицы, подробный каталог звёзд, измерил длину года с точностью до доли секунды.
Планетарий Тихо Браге
Несмотря на все его достижения, лаборатория и планетарий Браге были лишены прежнего финансирования новым датским правителем – уже известным нам Кристианом IV.
Внёсший огромный вклад в создание архитектурного величия Дании, монарх был далек от понимания важности научных изысканий. И весьма высокомерно среагировал на письмо астронома, извещавшего, что в создавшейся ситуации он будет вынужден покинуть страну.
Учёный перебирается в Прагу. В итоге состоялась встреча, переросшая в плодотворный творческий союз, с молодым астрономом Кеплером, будущим преемником Тихо Браге, которому тот завещал все свои неопубликованные научные труды.
Кончина великого датского учёного окутана тайной. Есть прозаическая версия: в ходе долгого торжественного обеда, устроенного в королевском дворце, этикет не позволил учёному покинуть застолье, в результате чего произошел разрыв мочевого пузыря.
Есть конспирологическая версия, даже две. Его отравили – либо агенты Кристиана IV, заподозрившего того в связи с королевой-матерью, либо, из зависти, сам Кеплер.
Вообще-то, уже в наше время анализ волос Браге показал повышенное содержание ртути. Но её использовали и при изготовлении лекарств, которые принимал ученый…
Тихо Браге
В любом случае, по распоряжению императора Священной Римской империи Рудольфа II Тихо Браге был похоронен с рыцарскими почестями в знаменитом Тынском соборе в Праге. На его надгробной плите был высечен девиз, которому тот следовал: «Не власти, не богатства, а только скипетры науки вечны».
Быть может, проектировщики Планетария Тихо Браге, создавая, словно срубленный наискось огромной шашкой, цилиндр, и напоминали о безвременно и загадочно прерванной жизни великого астронома средневековья.
А он, должно быть, рад был бы увидеть, что его имя сегодня носит этот удивительный научный и культурный центр в его родном городе, и сколь живописно отражается жёлтый цилиндр этого сооружения в неподвижной воде одного из копенгагенских искусственных озер. Лишь иногда водную гладь тревожат круги от неторопливо проплывающих стаек уток и лебедей.
Музей Торвальдсена
Помимо частокола шпилей, готовых насадить на себя датские облачка, как насаживают бабочек на иголки в живописных коллекциях, нашлось на кружке место и для прямоугольника музея Бертеля Торвальдсена.
Самый знаменитый датский скульптор своим творчеством особенно близок поклонникам классического искусства Греции и Рима. Он учился и на протяжении четырёх десятилетий работал в Италии, где особо остро ощутил собственную миссию – воскрешение и продолжение скульптурных традиций антики.
В одном из залов персонального музея
Он настолько глубоко пропитался этим ощущением, что впоследствии день прибытия в Рим праздновал как свой второй день рождения.
Один из самых плодовитых скульпторов в истории (конкурировать с ним может, разве что Густав Вигеллан со своим грандиозным Парком скульптур в Осло), Бертель Торвальдсен создал множество памятников, установленных в европейских городах.
Сидящий бронзовый Коперник его работы возвышается в Кракове, мраморный Байрон украшает Кембридж, бронзовый Шиллер – Штутгарт в Германии, бронзовый Иоганн Гутенберг – немецкий Майнц.
Памятники, бюсты, барельефы…
Слава его была столь громкой, что собственный скульптурный портрет ему заказал даже российский император – Александр I. И оказался так доволен работой, что пожаловал датчанину орден Владимира.
Бюст Александра I
Кстати, на приехавшего по приглашению царя в Петербург Торвальдсена оказался огромный спрос, и он сделал ещё целую серию бюстов вельмож и царедворцев. В Эрмитаже экспонируется порядка десяти его работ.
Между тем с одним из «русских» заказов связана любопытная история. Было это, правда, не в российской, а в итальянской столице. Заказ поступил от работавшего там дипломата Ивана Барятинского.
Боготворивший свою красавицу супругу Марию, он захотел её увековечить резцом первого скульптора Европы.
Княгиня Мария Фёдоровна в дополнение к своей внешней привлекательности оказалась женщиной образованной, обходительной и деликатной, приятной и остроумной собеседницей. Всё это усилило вдохновение скульптора, который с особым порывом трудился над беломраморным изваянием. А дальше случилось неожиданное.
Торвальдсен сделал шаг по пути Пигмалиона: решил если и не пытаться оживить прекрасную даму, то хотя бы оставить себе. Заказчику же сообщалось, что работа над скульптурой продолжается. Тем временем, призвав на помощь ученика, датчанин в пожарном порядке высекал копию. Видимо, вдохновение не покидало Торвальдсена, поскольку работа заждавшемуся супругу в высшей степени понравилась. Её можно сегодня видеть в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Вот как образно описывает изваяние искусствовед Ольга Малинковская:
Барятинская изображена в задумчивой позе, голова чуть склонена вправо, левая рука придерживает ниспадающую шаль, правая поднята к лицу. Идеально прекрасен овал лица княгини, чудесно сложена фигура, угадывающаяся сквозь складки одежды. Грациозна и в то же время исполнена достоинства поза. Безупречной линией очерчивает Торвальдсен силуэт, складки одежды струятся, образуя плавный ритм. Портрет Барятинской, созданный в 1818 году, признан одним из выдающихся произведений европейской пластики…
Мария Барятинская
Между тем эту замечательную – и исполнением, и своей историей, – скульптуру вы можете видеть и в копенгагенском музее Торвальдсена в числе двадцати тысяч экспонатов: своё творческое наследие мастер завещал родному городу, в который вернулся под конец жизни.
Благодарные датчане возвели для их размещения прекрасное музейное здание. Причём, максимально постарались воспроизвести атмосферу римской мастерской скульптора, разместив окна высоко над полом. Именно так там падал свет в ходе создания очередной скульптуры.
Конечно, музей куда богаче и роскошнее мастерской – один пол, выложенный разноцветной мозаикой из терракоты, чего стоит…
Огромное число мраморных и гипсовых скульптур в античном и просто классическом стиле дополняются большим разделом в недрах здания, где представлены незавершенные работы, рассказывается о творческих приёмах мастера, экспонируются его рабочие инструменты, личные вещи, предметы окружавшего его интерьера.
Рабочие инструменты, незавершённые работы
Нашлось место в музее и для картин Торвальдсена. Выставлены также художественные коллекции других мастеров, работы которых привлекли внимание маэстро и которые он тоже передал в дар соотечественникам.
Строители здания музея, воздвигнутого подле одного из каналов, украсили внешние стены живописными фресками, изображающими торжественный приём, который был оказан соотечественниками мастеру, когда он возвратился на родину.
К сожалению, он так и не застал окончания строительства. Но архитекторы, словно неспроста предусмотрели внутренний двор, не заполняя его фонтаном или чем-то подобным. В его центре теперь одиноко и торжественно покоится в скромной могиле великий датский мастер скульптуры. Начало и довольно быстрый финал последнего пребывания Бертеля Торвальдсена в родном Копенгагене таким образом словно закольцовываются. Грустное чувство вызывает лицезрение его последнего упокоения.
Что же запомнилось более всего из огромной экспозиции? Бесспорно, Schweizerloven – «Швейцарский лев». Это прообраз знаменитого «музея одного памятника» в швейцарском городе Люцерн.
Перед глазами всплывает тот, люцернский, с подачи Марка Твена носящий титул «самого грустного в мире памятника».
«Люцернский» Торвальдсен
…Пронзённый копьём бездыханный каменный лев, причем впечатляющих габаритов, лежащий в высеченной в скале нише, – зрелище безотрадное, хотя и величественное.
Так Торвальдсен увековечил память 26 швейцарских гвардейцев, охранявших французского короля Людовика XVI при штурме дворца Тюильри восставшими в 1792 году французами. Явно недооценив степень ярости народных масс, король приказал взятым им на службу швейцарцам не проливать лишней крови и прекратить сопротивление. В результате все они были в прямом смысле этого слова растерзаны революционерами. Есть над чем задуматься приезжим из России.
«Музейный» лев
На тех, кто не видел мемориал в Люцерне, возможно, не произведет столь сильное впечатление его вариант (или уменьшенная копия) в музее. Нет, естественно, скалы, ниши, смахивающей на склеп, швейцарского щита, нет даже смертоносного обломка копья в спине льва, который сам не мрачного серого цвета, а более мягкого терракотового. И всё же, всё же…
Э. фон Хойс: «Бертель Торвальдсен в своей мастерской в Риме, 1834»
Возможно, это высшее творческое достижение мастера. Хотя здесь могут быть разные точки зрения. Сойдёмся на том, что – самое знаменитое. Люцерн ведь в год принимает свыше девяти миллионов туристов, и вряд ли хоть один упустит возможность увидеть всемирно-известный памятник.
По свидетельству современников, великий скульптор отличался весёлым нравом и лёгким характером. И возможно, не случайно, что прямо перед его солиднейшим музеем шумит весьма легкомысленный блошиный рынок.
Старые тарелки от сервизов, потускневшие серебряные приборы, фаянсовые фигурки, куклы давно выросших детей, дагерротипы прабабушек и прадедушек, подборки ветхих журналов, граммофонные пластинки, датские, немецкие и советские военные регалии и значки, россыпи монет разных стран и веков, шляпки и горжетки, фонарики и неработающие мобильники – чего тут только нет.
На почётном месте бело-синий микроавтобус без багажника, но зато с двухколесным прицепом. Снабженный официальным номером, этот прицеп составлен из ярко-оранжевых овальных крыльев наподобие танковых гусениц, но без траков, между которыми подвешен голубой скутер, гружённый жёлтым бочонком и ещё какими-то неопознанными предметами неясного назначения. Над одним крылом прочно закреплена большая водная лыжа, на другом водружён старый транзисторный приёмник.
На блошином рынке
Рядом стоит посмеивающийся хозяин всего этого шутейного великолепия. Похоже, он больше надеется на привлечение внимания, чем на реального покупателя.
Здесь царит соответствующая непринужденная атмосфера, и каждый вопрос о цене может вылиться в оживленную беседу…
Тарелка для памяти…
Мы не уходим с пустыми руками: отовариваемся важным сувениром-«памятником» – фаянсовой тарелкой с Русалочкой и многим другим из виденного…
Владимир Житомирский
