Читать предыдущие части:
Туристическая журналистика – родом из Суздаля
«Моя душенька, моя красавица…»
На протяжении минувшего века на Италию не раз накатывались эмиграционные волны из России и Советского Союза.
Кто-то оседал здесь на годы и десятилетия, кто-то двигался отсюда дальше в поисках лучшей доли или более благоприятных условий для своей деятельности. При этом всегда находились люди, приезжавшие на Апеннины для совершенствования своего профессионального мастерства, расширения кругозора, культурных и научных исследований.
В предреволюционные годы в Италии помимо Максима Горького здесь собралось еще немало выходцев из России, увлеченных идеей свержения царской власти.
Пролетарский писатель окружил себя группой интеллектуалов, в число которых входили будущий нарком просвещения в Советской России Анатолий Луначарский и известный бесконечной полемикой с Лениным философ-большевик Александр Богданов, впоследствии – идеолог Пролеткульта.
Обосновавшийся в начале 20-х годов на севере Италии, в области Лигурия известный писатель Александр Амфитеатров также стал центром политической группы, разделявшей идеи социалистов-революционеров – эсеров.
Много лет жил и работал в Италии Александр Амфитеатров
С годами, правда, его интересы из политической сферы станут всё больше перемещаться в область культуры: он будет регулярно выступать с лекциями о русской литературе и искусстве, а в зарубежной русскоязычной прессе делиться знаниями о культуре Италии. Писатель так и не расстанется с Италией: в 1938 году он будет похоронен в городке Леванто.
В канун событий 1917-го фундаментальные работы под небом Италии выходили из-под пера одного из основателей РСДРП философа-марксиста Георгия Плеханова, теоретика революции, который, в конечном счете, скептически отнесётся к её практической реализации.
Георгий Плеханов. 1917 год
Теоретические разработки для будущего переворота готовил здесь и лидер эсеров Виктор Чернов – уповая на силу «революционного сознания крестьян». Он станет участником Февральской революции, министром земледелия Временного правительства и даже председателем Учредительного собрания. Но, видя, как рушатся все его надежды на «чисто буржуазный характер революции» под напором, как он выражался, «штык-социализма» большевиков, выступил против них и вскоре вновь был вынужден эмигрировать, уже до конца жизни.
В дополнение к школе революционных пропагандистов на Капри большевики и сочувствующие им создали ещё одну – в Болонье. А эсер Михаил Осоргин стал главным организатором состоявшегося в Риме в 1913 году съезда русских политических и экономических организаций в Италии.
Михаил Осоргин долгие годы жил в Италии
Прожив в районе Генуи почти десять лет, он удивительным образом сочетал идею о необходимости террора в статьях, которые слал в Россию, и лиризм в своих сказках, издаваемых для детей.
На его вилле «Мария» фактически образовалась эмигрантская коммуна, идейным лидером которой он и стал. А литературным итогом его итальянского десятилетия стала книга «Очерки современной Италии».
В 1916 году он полулегально вернётся на родину, с восторгом встретит Февральскую революцию и резко насторожится, поняв, что власть захватывают другие силы. Будет участвовать в создании союза журналистов и организации помощи голодающим. За свои взгляды подвергнется арестам, а затем, в 1922 году, на знаменитом «философском пароходе» его вышлют навсегда.
«Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно», – так аргументировал действия советских руководителей Лев Троцкий. Как говорится, не рой другому яму…
Однако до отъезда Осоргин успеет подарить соотечественникам неповторимую «Принцессу Турандот», пьесу Карло Гоцци, которую по просьбе Евгения Вахтангова переведёт с итальянского и которая станет символом театра на Арбате. Хотя, справедливости ради, заметим, что поначалу спектакль был принят в штыки, и рецензия в главной газете вышла под заголовком «Принцесса Ерундот»…
Знаменитая золотая Турандот на Старом Арбате
Политизированная часть русской эмиграции в Италии в преддверии революции 1917 года являла собой весьма пёструю смесь будущих групп и группировок внутри и вне большевистской партии, отличалась немалым числом ярких личностей.
Некоторые, как, например, Арон Визнер, вступали в Итальянскую социалистическую партию, а затем и в возникшую Итальянскую компартию, выдвигаясь там на заметные позиции. После установления советской власти в России, как свидетельствует исследователь Я. Леонтьев, Визнер создает в Италии коммунистическое издательство, тем самым выполняя задание Коминтерна.
Напомним: Коминтерн – III Коммунистический интернационал, объединявший компартии различных стран, финансировавший и фактически направлявший их деятельность. В 1921 году во время визита экономической делегации Советской России, возглавляемой Вацлавом Воровским, Визнер обеспечивал связь между ней и местными коммунистами. Их поддержка была неоценимой в достижении главной цели миссии – признании де-факто итальянским правительством новой власти в России.
Арон Визнер
Вплоть до возвращения в 1924 году в СССР Арон Визнер возглавлял издательство, созданное итальянскими коммунистами. Собственно, его активная поддержка местных коммунистов и стала причиной высылки Визнера из Италии. Связь с итальянскими товарищами он не прерывал, встречаясь с Грамши и другими представителями компартии во время их приездов в Москву. В ходе официальных переговоров он выступал и в роли переводчика.
Почти десять лет он занимал ответственнейший пост руководителя секретариата В. Молотова. В 1937 году был репрессирован: его работа в Италии была объявлена «шпионажем». Спустя тридцать лет Визнер был реабилитирован.
Ещё одним представителем Коминтерна в Италии был эмигрант Антон Геллер, для удобства взявший себе псевдоним Антонио Киарини. Он продолжил работу в Коминтерне и после возвращения в Советскую Россию в начале 20-х годов.
Однако первым посланцем Коминтерна, созданного в 1919 году при его самом активном участии, считается Николай Любарский, в разные годы подолгу живший в Италии. Свободно владея итальянским, он под различными псевдонимами выступал в местной социалистической прессе.
Между тем главным его делом был присмотр за деятельностью социалистов и коммунистов. Доклады об этом он шлёт в Москву, не жалея чёрных красок даже для лидера одной из фракций, в семье которого его приютили, кормили и поили. Через него же из Москвы шли огромные суммы на финансирование здешних коммунистов.
В контакте с Коминтерном работал обосновавшийся в Риме конспиратор и боевик с большим стажем, участник событий 1905 года на Украине Марк Шефтель. Получив в Италии медицинское образование, он, однако, основные силы отдавал продвижению идей марксизма в среде русской эмиграции.
Марк Шефтель
Оставаясь в Италии, он в начале 20-х годов получил уже официальные должности от правительства Советской России – уполномоченного Общества Красного креста и наркомата здравоохранения. Как знаток не только языка, но и хитросплетений местной политической жизни, он привлекается в качестве переводчика миссией Воровского.
Полпред и торгпред в Италии Вацлав Воровский и его сотрудники приняли самое деятельное участие в организации работы советской делегации на международной конференции 1922 года в Генуе, где обсуждались экономические и финансовые вопросы.
Москва без успеха пыталась обменять компенсацию ею долгов иностранным собственникам в России на признание её западными странами де-юре и предоставление ей кредитов.
Советский полпред в Италии Вацлав Воровский
Успехом же советских дипломатов стало заключение в городке Рапалло договора с Германией о возобновлении дипломатических отношений, взаимном отказе от претензий и торгово-экономических связях. Одним этим Генуэзская конференция может считаться исторической.
Немецкий канцлер К. Вирт и советские дипломаты
Л. Красин, Г. Чичерин, А. Иоффе в Рапалло
Но она вошла в историю и тем, что состоялась в городе на Лигурийском побережье случайно. Когда принималось решение о созыве этого международного форума, машинистка ошиблась: вместо Geneva – Женева (где и планировалась конференция) напечатала Genova – Генуя. Когда опечатку заметили, документ уже был подписан…
Между тем Генуэзская конференция или, как минимум, участие в ней российской делегации во главе с наркомом Георгием Чичериным были на волосок от срыва. Парадоксальным образом в роли спасителя выступил Бенито Муссолини.
Именно к нему за поддержкой обратился один из самых известных террористов и противников большевизма Борис Савинков, задумавший покушение на руководителей советской делегации. Однако, руководствуясь не столько моральными нормами, сколько государственными интересами, дуче жёстко очертил рамки, в которых Савинков мог действовать на итальянской территории: следить за русскими дипломатами – да, убивать их – нет.
Борис Савинков
Ослушаться всесильного диктатора бесстрашный террорист, разумеется, не осмелился. Но зато проявил чудеса изобретательности, чтобы проникнуть в окружение Чичерина. Обзаведясь документами на имя некоего журналиста, он вошёл в контакт с представителем советской разведки в Италии, заинтересовав его довольно любопытными материалами, которые готов был ему передать.
«Инициативник» так понравился советскому резиденту, что тот готов был уже включить его в число охранников наших дипломатов. Лишь более глубокая проверка позволила установить личность «журналиста». Советская сторона даже выступила с демаршем, требуя выдачи террориста. Рим принял половинчатое решение: Москва Савинкова в этот раз не получила, но из Италии он был выслан.
Видевшие или читавшие «Операцию “Трест”» знают, что в конце концов работники советских спецслужб заманили его в Россию, где он и встретил свой последний час.
А вот самая благополучная судьба из всех русских, надолго осевших в Италии, а затем вернувшихся на родину, была у Бориса Иофана.
Подающий надежды молодой архитектор, выпускник художественного училища, получив двухлетний опыт работы в Петербурге, обретает возможность продолжить образование в Италии. Он заканчивает вначале столичный институт изящных искусств, затем поступает в высшую инженерную школу Римского университета.
Иофан одинаково увлечён учебой и идеями победившей в России революции. Среди завсегдатаев его мастерской – и известные градостроители, и местные социалисты, и профессиональные революционеры-эмигранты.
Но Иофан никогда не забывает о работе – к этому его толкает и необходимость содержать неожиданно большую семью: он женится на женщине с двумя детьми. Отдавая предпочтение классическому наследию, начинает работать в мастерской Армандо Бразини, горячего поклонника великой древнеримской архитектуры. Тот окажет определяющее влияние на формирование творческих вкусов и воззрений россиянина и впоследствии даже станет конкурентом и соавтором своего ученика при создании главного архитектурного проекта всей сталинской эпохи.
Но это будет потом, а пока, начиная с 1918 года, Борис Иофан осуществляет первые самостоятельные работы. Среди реализованных проектов –мемориальный комплекс в Нарни, школа в Калабрии, лицей в Аквиле, больница в Перудже и целый ряд других.
Борис Иофан в мастерской
Не случайно его привлекают и для создания нового здания советской дипмиссии в Риме: он проверенный «кадр» – член итальянской компартии с 1921 года, выполняет поручения советского полпредства, а вскоре его берут в штат представительства СССР.
Кто лучше него мог выполнить ответственную миссию – обстоятельно познакомить с римскими культурными достопримечательностями, правильно осветив их историческую роль, тайно приехавшего в Италию главу советского правительства Алексея Рыкова?..
Прожив более десятилетия на Апеннинах, Иофан в 1924 году возвращается на родину. Здесь оказываются востребованы монументальность и неоклассические формы, пиетет к которым он обрёл в годы своего становление как архитектора в Италии.
Неизменной помощницей и советчицей всегда была его супруга Ольга Францевна, урожденная Ольга Сассо-Руффо, представительница древнего итальянского рода. Соседи иногда оказывались свидетелями того, что супруги дома говорили на итальянском.
Борис Иофан с супругой
Нашумевший проект Иофана – «Дом на набережной» становится символом могущества и неколебимости новой власти. И одновременно его местом жительства.
Знаменитый «Дом на набережной»
Он спроектирует и построит ещё много. В частности, советские павильоны на всемирных выставках в Париже (1937 год) и в Нью-Йорке (1939 год).
Однако самым его знаменитым останется проект не осуществленный – немыслимый по грандиозности ансамбль Дворца Советов на месте взорванного храма Христа Спасителя.
Протеже и фаворит Сталина, зодчий был назначен главным архитектором супер-проекта.
Проект Дворца советов Б. Иофана
После бесчисленных доработок облик «вавилонской башни», вобравший идеи из ряда представленных на конкурс работ, был, наконец, утверждён. Победителем конкурса был объявлен Борис Иофан.
Проект Дворца советов А. Бразини
А чудовищных размеров фигура Ленина, увенчивающая белокаменное сооружение, была позаимствована им из проекта, присланного из Италии. Его автором был его учитель Армандо Бразини.
Владимир Житомирский
