Читать Часть 1: Объёмное представление о стране
Читать Часть 2: Спустя три четверти столетия колбасы стали толще
Читать Часть 3: Чем манит путешественника Лугано
Читать Часть 4: Магнит Monte Verita
Читать Часть 5: Персональный Эдем для дочери императора
Читать Часть 6: «Дворец архитектор Трезини поставил у края Невы…»
140 зодчих из Тичино, трудившихся в разные эпохи в России, немало сделали для формирования ландшафта двух столиц и других городов. И мы продолжим рассказ о самых ярких персонажах.
Уроженец Тичино, Алоизий Иванович (Луиджи) Руска, входил в число тех, кто продолжил дело своих соотечественников – формирование новой российской столицы на Неве.
После завершения учебы в Италии он в 1783 году был приглашен в Петербург.
Зачисленный мастером в Ведомство Императорского кабинета каменных дел, он принял участие в возведении зданий Обуховской больницы и Академии художеств.
Его работа под руководством прославленного итальянского архитектора Джакомо Кваренги во время строительства Эрмитажного театра и лоджии Рафаэля в Зимнем дворце, Царскосельского Александровского дворца была высоко оценена патроном, и Руска получает первый самостоятельный заказ – кардинально перестроить знаменитый особняк, который приобретался для семейства Мятлевых на Галерной улице.
Вскоре в этих стенах станут звучать стихи Пушкина в исполнении автора, друга хлебосольного хозяина дома. Среди гостей будут Василий Жуковский, Иван Крылов, Пётр Вяземский…
Особняк Мятлева
В начале XIX века, с восшествием на трон Александра I Алоизий Иванович фактически возглавляет все строительные работы в Петербурге, получив должность придворного архитектора.
Занимается планированием новых улиц, прокладкой бульваров, мощением площадей, сооружением мостов и обустройством набережных. Не прекращает и возведение отдельных зданий.
По его проектам вырастают казармы Кавалергардского, Гренадерского и Измайловского полков, перестраиваются и отделываются особняки столичной знати.
Реконструкция Таврического дворца, перестройка Аничкова дворца, возведение и работа над интерьерами дворцовых зданий в пригородах Петербурга – всё это в активе швейцарского архитектора.
Заметная работа – дом Ордена иезуитов на набережной канала Грибоедова. Фасад украшает ионическая колоннада, увенчанная портиком.
В первое десятилетие, до 1815 года, в здании размещалось элитное учебное заведение – благородный пансион, или иезуитский колледж. Здесь обучались отпрыски титулованных семейств – Голицыных, Строгановых, Шуваловых. Интересно, что из корпуса студентов-пансионеров многие вскоре вольются в число декабристов.
Дом Ордена иезуитов
Между тем, завершив кардинальную перестройку здания Ассигнационного банка и возведения церкви Скорбящей Божьей матери, он отбывает на родину. Уезжает зодчим, обретшим европейскую известность, мэтром классицизма, увенчанный двумя российскими регалиями – орденами Св. Анны II степени и Владимира IV степени.
Церковь Скорбящей Божьей матери
Но и после его отъезда в Петербурге еще не один год будут строить по оставленным им проектам. Ведь даже за 35 лет работы в России не все удалось реализовать.
В результате появятся Духовная академия и так называемый экзерциргауз – здание для строевого обучения – при Втором кадетском корпусе.
Любопытная ситуация сложилась с происхождением еще одного прославленного зодчего, трудившегося в России – Карло Росси. Многие считают его русским архитектором, напоминая, что окружающим тот был известен как «Карл Иванович».
Приезжие с Апеннин не без гордости укажут на его итальянские корни. Некоторые при этом с горячностью будут утверждать, что родился он в Венеции, другие – что в Неаполе (аналогичным разнобоем отличаются и отечественные источники).
И только в Швейцарии знают точно: на свет он появился в 1775 году в «инкубаторе архитекторов» – все том же кантоне Тичино, в Лугано.
Вместе с родителями приезжает в Петербург. После учебы в Италии работает художником на фарфоровом заводе, затем – архитектором Кабинета его величества. В 1809 году направлен в «Экспедицию кремлевского строения» в Москву.
Ее целью были реставрация старых и возведение новых дворцовых сооружений, правительственных зданий и объектов культурного назначения. Причем, не только в Москве, но и в других городах.
Карло Росси
К сожалению, московские постройки Карло Росси не пережили пожаров. Однако известно, что современники восхищались стройностью линий, колоннадой и особенно – акустикой театра на Арбате.
Как зрелый мастер градостроительного искусства Росси проявил себя, работая над реконструкцией центральной части Твери. При этом он придал свежий блеск так называемому Путевому дворцу, спроектировал целый ряд новых зданий.
Трудился он также в Торжке, других среднерусских городах. Успешная работа получила высокую оценку: он был награжден орденом Владимира IV степени и чином коллежского советника.
По возвращении в Петербург зарекомендовал себя ярким представителем ампира и позднего классицизма. Это проявилось в таких его масштабных проектах, как архитектурно-парковый ансамбль на Елагином острове, кардинальная реконструкция Михайловского дворца с парадным двором, парком и служебными корпусами, Михайловской улицы, соединяющей ее с Невским проспектом.
Михайловский замок. Середина XIX века
У Росси с Михайловским дворцом сложились, если можно так выразиться, «особые отношения». Первоначально он вошел в число зодчих, буквально в пожарном порядке днём и даже ночью, при свете фонарей и факелов, воплощавших в жизнь замысел, который возник у Павла I.
Чувствуя себя неуютно в Зимнем дворце под косыми взглядами придворных, самый экстравагантный российский император буквально ухватился за известие, пришедшее от некоего солдата-караульного.
Тому якобы ночью явился лучащийся сиянием юноша, изрекший:
Иди к императору и передай мою волю – дабы на этом месте был воздвигнут храм и дом во имя архистратига Михаила.
Иными словами – архангела Михаила.
Построить собственный дворец, который в русле его любимого мальтийства надо будет именовать замком... И назвать именем Михаила...
Император даже самолично разрабатывал некоторые детали проекта. Самодержец так стремился покинуть Зимний дворец, что переехал в свой новый замок, когда в нем даже стены не просохли, комнаты от этого были заполнены туманом, а в углах в этот февральский день блестела наледь.
Известно, что проживёт в своем замке наш гроссмейстер Мальтийского ордена лишь сорок дней. Табакерка в висок, дворцовый переворот.
Семья тут же покинет дворец, и он будет пустовать два десятилетия.
В далёком 2003-м в связи с 300-летием Петербурга этому «русскому Гамлету» здесь будет установлен памятник.
Памятник Павлу I у Михайловского замка
Между тем в 1820 году вновь обратятся к Карло России: ветшающий замок надо возвращать к жизни. Хорошо знающий это сооружение зодчий перепланирует всю территории вокруг дворца. Засыпает каналы, убирает подъемные мосты, производит другие необходимые работы.
(Спустя время работы по обновлению и реконструкции замка продолжит Томазо (Фома) Адамини, тоже уроженец Тичино, естественно).
Долгие 18 лет Росси трудился над воплощением грандиозного замысла – созданием одного из наиболее известных ансамблей города, в результате чего на месте болота появился целый район, состоящий из Новой театральной улицы, Александринской площади и площади Чернышева моста.
Одна из улиц в этом районе сегодня заслуженно носит его имя.
Улица зодчего Росси
Это уникальная улица – самая короткая по числу домов в Северной столице: всего два, хотя формально и разбиты они на несколько номеров. Одинаковые сплошные жёлтые фасады, смотрящие друг на друга, словно глядят в зеркало. Высота зданий и ширина улицы равны: 22 метра.
Это создаёт удивительный эффект пропорциональности и гармонии. Кстати, ее длина ровно в десять раз больше – 220 метров.
Она не всегда так называлась. Изначально Николай I повелел наименовать эту улицу Новой театральной. И лишь в послереволюционное время в её названии было увековечено имя её создателя.
Заметим, что у этого детища Карло Росси есть одно тайное свойство. Когда в Питере дождит и образуются лужи, то стоящие визави дома отражаются в них, создавая эффект уже четырех одинаковых зданий…
И добавлю: я с удовольствием обнаружил посвященные этой улице стихи моего любимого главного редактора – Юрия Петровича Воронова, принявшего меня в очень давние времена на работу в «Комсомолку». Это был замечательный человек, талантливый поэт, умный и смелый главный редактор, носитель таких полузабытых качеств, как порядочность и интеллигентность.
И ко всему прочему – подростком переживший блокаду («Нам в сорок третьем выдали медали //И только в сорок пятом – паспорта»).
Поэтому лучше других знавший цену многим вещам в этой жизни.
Юрий Воронов
Вот эти пронзительные строчки. Конечно, они о большем, чем просто о географической питерской точке.
Здесь фильмы снимают при ясной погоде,
Туристы, беседуя с гидами, бродят.
Проходят девчонки с походкой приметной,
Поскольку тут – здание школы балетной…Но в первую пятницу после Победы
Я снова на улицу Росси поеду.
Мне надо с друзьями тех лет повидаться...
На улице этой нельзя затеряться!
Монументальностью и величием отмечен еще один ансамбль Карло Росси, включающий здания Сената и Синода, что позволило завершить формирование Сенатской площади.
Строил мастер и в предместьях города, в частности библиотеку дворца в Павловске. А одним из последних проектов стала колокольня Юрьева монастыря в Новгороде.
Своими творениями Карло Росси вдохновил и Всеволода Рождественского. Вот что писал о нём этот ленинградский поэт и переводчик в поэме «Строители»:
Любил он простоту и линий постоянство,
Взыскательной служил и точной красоте,
Столице севера дал пышное убранство,
Был славой вознесен и умер в нищете.Но жив его мечтой одушевленный камень.
Что римский Колизей! Он превзойден в веках,
И арки, созданной рабочими руками,
Уже неудержим стремительный размах.
Всеволод Рождественский
Действительно, прославленный зодчий, один из создателей русского варианта ампира, после всех своих свершений, отойдя от дел, выпал из поля общественного внимания и умер в полном забвении и нужде в 1849 году.
Лишь спустя почти столетие его прах был торжественно перезахоронен в Александро-Невской лавре.
Дворцовая площадь и Главный штаб
Самым же значительным его достижением считается грандиозная реконструкция Дворцовой площади: появился монументальный ансамбль Главного штаба, знаменитая арка, придающая еще большую величественность главной площади города.
А победную точку ставил на ней еще один (который по счету!) выходец из Тичино – Антонио (Антон Устинович) Адамини. Именно ему выпала честь в 1834 году воздвигать «александрийский столп» – Александрийскую колонну посередине Дворцовой площади.
Спроектированный Огюстом Монферраном памятник в честь заслуг Александра I в победе над Наполеоном представлял собой гигантский монолит из гранита высотой почти в 30 метров и весом более 600 тонн. Его предстояло водрузить на 8-метровый постамент.
Вся техническая работа легла на плечи Антонио Адамини, который знал методику, разработанную еще в XVI веке тичинским архитектором Доменико Фонтана. Воздвигая огромный египетский обелиск в Риме, тот использовал замысловатую систему блоков и талей.
Знаменитый столп
Адамини рассчитал все точно, вплоть до того, что для этой работы потребуется две тысячи человек, которые и были ему выделены. На глазах Николая I и при скоплении бесчисленных зевак после кропотливой подготовительной работы установка была осуществлена с ювелирной точностью.
Под руководством Монферрана он трудился и на строительстве величественного Исаакия. Колоннады, насчитывающие свыше ста могучих колонн, – его заслуга.
Особенно оказалась близка швейцарскому мастеру тема победы русского оружия над Наполеоном. В его стране высоко ценили вклад суворовской армии в противоборство с французами, вторгшимися в Швейцарию. Один высеченный в скале на Сен-Готарде памятник чего стоит!
И Адамини с особым подъёмом стал разрабатывать проект памятника героям войны 1812 года, когда Академией художеств в 1834 году был объявлен конкурс.
Антонио Адамини оказался бесспорным победителем. Указом Николая I было предписано установить 16 типовых памятников трёх категорий в местах основных сражений.
Главный памятник был воздвигнут на самом Бородинском поле: чугунная восьмигранная, устремленная ввысь часовня высотой около тридцати метров.
Бородино. Главный памятник
Не прошло и столетия, как она перестала соответствовать вкусам новой власти.
Ее снесли как «не имеющую ни исторической, ни художественной ценности». Аргумент, мягко говоря странный. Если относительно «художественной ценности» ещё допустимы разнотолки (хотя и это не причина для уничтожения творения), то по поводу отсутствия ценности исторической – это уже, как говорится, ни в какие ворота…
Через 55 лет воззрения вновь изменились. Бородинская часовня вновь обрела «историческую и художественную ценность», и по уцелевшим чертежам Антонио Адамини она была сооружена заново…
Мастерство швейцарца, всю свою сознательную жизнь трудившегося на благо России, было оценено орденом святого Владимира IV степени, а также золотой медалью «За возобновление Зимнего дворца» и бриллиантовым перстнем.
Антон Устинович был далеко не единственным Адамини – в Россию из Тичино приехало целое семейство градостроительных дел мастеров.
Глава семейства, дядя прославленного Антонио Адамини – уже упоминавшийся Томазо (Фома) Адамини. Подробнее о нём – чуть дальше.
Его сын, Доменико (Дементий Фомич), возвел известный дом на углу Марсова поля в Петербурге, пристань подле дома князей Белосельских на Крестовском острове.
И – совместно с братом, Леоне (Львом Фомичом) Адамини, католическую церковь в Царском селе.
Интерьер католической церкви в Царском селе
Леоне Адамини служил архитектором при Императорской Александровской мануфактуре, затем был назначен на должность архитектора города Павловска.
Был помощником у Карло Росси при сооружении Александринского театра и здания министерства внутренних дел, входил в строительные комиссии во время реставрации Зимнего дворца, возведения Исаакиевского собора и дворца для великой княжны Марии Николаевны.
Непосредственное участие он принял в проектировании и возведении женской больницы в Петербурге, посвященной памяти младшей дочери Николая I Александры, скончавшейся при родах.
Воздвигнуть больницу задумал молодой вдовец, принц Фридрих Гессенский. Он в основном и финансировал стройку, хотя и император в этом плане не остался в стороне.
В 1848 году здание больницы на пятьдесят коек, предназначенной главным образом для чахоточных, было возведено.
Оно увенчивалось небольшой церковью с золоченым куполом.
При всем его творческом воображении Лев Фомич вряд ли мог представить все пертурбации, которым подвергнется это его творение.
Вопреки просьбам верующих церковь в 1922 году закрыли. Утварь и все убранство было свалено в сарай. Расколотый витраж отвезли в Музей отжившего культа. На очищенной же от «поповских штучек» площади организовали вполне атеистический конференц-зал…
А Леоне Адамини до последних дней продолжал трудиться в России.
Последний приют Леоне Адамини в Петербурге
Скончался в 1854 году в Петербурге.
Где и был похоронен…
Владимир Житомирский
