Читать Часть 1: Память о генералиссимусе в швейцарских Альпах
Читать Часть 2: Схватка за памятник великому полководцу
Читать Часть 3: Он подарил Москве Олимпиаду
Заботу о том, чтобы «матушке Екатерине было повеселее», барон проявляет ещё, должно быть, и потому, что великая императрица пригласила из Саксонии его предков – Фальцев.
Они не обманули её ожиданий: обосновавшись на юге России, стали трудолюбивыми колонистами, приобщились к русской культуре, прекрасно освоили язык. В те же времена в этих местах осел и начал разводить скот бывший солдат Фридрих Фейн, перебравшийся из Вюртемберга.
Второй раз важную роль в судьбе его рода, рассказывал барон, царствующая особа, уже другая, сыграла в годы Крымской войны.
Проездом к театру военных действий в имение Фейна заглянул Александр Второй. Увидев сотни породистых лошадей, выращенных в этом хозяйстве, государь поинтересовался возможностью приобретения их для использования в кавалерийских частях.
«Для меня как для русского патриота было бы честью отдать их для благого дела безвозмездно», — по преданию ответствовал Фейн.
А на предложение императора всё же как-то отблагодарить его, сказал, что его единственная дочь выходит замуж за колониста Йоханна Фальца, и ему ради продолжения рода хотелось бы, чтобы она сохранила девичью фамилию. Дозволить его дочери носить двойную фамилию? Для императора это сущий пустяк...
Так родилась фамилия Фальц-Фейн.
Основатели рода Фальц-Фейнов: Фридрих Фейн и Йоханн Фальц
Была и ещё, как позднее стали говорить, «судьбоносная» встреча с государем, на сей раз в 1914 году, – с последним российским императором.
В имении Фальц-Фейнов, превращённом частично в заповедник и базу научных исследований и названном «Аскания-Нова», Николаю II понравилось особенно то, что вокруг чайного стола по саду разгуливали цапли, утки, гуси и журавли. Самодержец потом опишет, как осматривал зверинец с кенгуру, страусами и антилопами, а затем «на моторе» объехал огромное стадо овец, коров, зубров, бизонов, лошадей и верблюдов.
Фридрих Фальц-Фейн (на переднем плане)
знакомит Николая II с заповедником "Аскания-Нова"
Особенно его впечатлили лошади, которые «замечательно хороши и красивы», и то, что ежегодно Фридрих Фальц-Фейн поставляет для кавалерии более сотни коней. (Кстати, только за лошадей дядя моего собеседника Ф. Фальц-Фейн получил на всероссийских сельскохозяйственных выставках 47 медалей.)
«Вот тут нам и было пожаловано дворянство, правда, без титула, — продолжает свой рассказ Эдуард Александрович, сам ребёнком присутствовавший при историческом визите. — Тогда произошёл один казус. Высочайшего гостя пытались потчевать чёрной икрой, а он, как выяснилось, даже вида её не выносил».
Кстати, визит не прошёл не замеченным тогдашней Думой: формально государь не имел права останавливаться в доме частного лица, о чём и заявили несколько депутатов. Царь отмахивался: это мол, не какое-то «частное лицо», а крупнейший учёный-зоолог...
Среди Фальц-Фейнов были и учёные, и первые авиаторы
И ещё был момент, когда пересеклись жизненные пути последнего государя и семейства барона. Его дед по материнской линии, видный военачальник, уже упоминавшийся генерал Николай Епанчин, в свою бытность полковником командовал 2-м батальоном Преображенского полка, а 1-м командовал наследник-цесаревич, будущий самодержец.
В судьбе генерала Епанчина было всё: и награды за храбрость, и блестящие операции, и деликатные поручения царя, и несправедливые переводы, и эмиграция.
«Я счастлив, что дожил до того дня, когда стало возможным познакомить русского читателя с его воспоминаниями», – говорил мне Эдуард Александрович.
Полковник генерального штаба Николай Епанчин. 1899
Но откуда вдруг взялся Лихтенштейн, крохотное княжество, зажатое между Швейцарией и Австрией? Это отдельная и отчасти романтическая история, в которой переплелись преклонение перед красотой и обаянием дамы, прозорливость политика и благородство мужчины.
Матушка Эдуарда Александровича Вера Николаевна, дочь генерала Епанчина, о которой он не раз упоминает в своих мемуарах, своей красотой притягивала взгляды мужчин.
Оказавшись на отдыхе на юге Франции, прекрасная юная дама стала объектом внимания и настойчивых ухаживаний Александра Фальц-Фейна, крупного землевладельца с юга России.
«Мы, Фальц-Фейны, всегда были Казановами», – однажды с улыбкой и не без гордости заметил Эдуард Александрович.
На Лазурном берегу у Александра Фальц-Фейна была вилла, где он устроил пышный приём для Веры Николаевны и её матушки. О преклонении хозяина перед прекрасным свидетельствовали и выведенные золотом слова над входом: A thing of beauty is a joy forever («Прекрасное сулит вечную радость»).
Вера Николаевна, мать Эдуарда Александровича
На сей раз у Александра Фальц-Фейна, к тому времени уже разведённого и имевшего дочь, намерения были более чем серьёзны. Весьма скоро, улучив момент, когда Вера Николаевна была вне поля зрения своей матери, во время беседы подле камина он сделал ей предложение.
Позже, уже замужняя женщина, Вера Николаевна ещё больше расцвела. В петербургских салонах и на балах она блистала, окружённая сонмом поклонников. Остаётся догадываться, что уж там они верещали во время туров вальса в её ушки, но нашёлся один, кто сказал ей нечто необычное. Он дал ей слово, что в случае неблагоприятного хода событий в России окажет помощь и покровительство ей и её семье.
Это был австрийский посланник Франц I, князь Лихтенштейна, входившего тогда в Австро-венгерскую империю. Интуиция, к сожалению, венценосного дипломата не подведёт – вскоре наступит 1917 год.
Князь Лихтенштейна Франц I
К тому времени семейство Фальц-Фейнов владело огромными землями на юге России. За стремление к реформаторству, властность и импозантную внешность бабушка нашего героя, Софья Богдановна Фальц-Фейн, получила устоявшееся прозвище «Екатерина Великая». Возможно, сыграло роль и то, что по торжественным случаям она надевала похожую на корону диадему, но вернее другое — её умение поставить дело в гигантской «латифундии», удостоившейся упоминания в трудах самого Владимира Ильича.
Для экспорта овчины, мяса, зерна, выращиваемых здесь устриц (фирменный знак – золотая рыбка-велосипедистка) требуется порт? Прекрасно – Софья Богдановна строит на Чёрном море незамерзающий порт и даёт ему имя Хорлы.
Так это описывал В. Пикуль:
Город был похож на оранжерею среди прудов и экзотических клумб; вдоль широких улочек белели односемейные дома, утопающие в цветении фруктовых деревьев. К услугам хорловцев Софья Богдановна устроила училище и гостиницы, рестораны и бальный зал, а вечерами над темным парком загорались огни кинотеатра. Телефон связывал город с портом, Софья Богдановна звонила даже в Асканию-Нова, где хозяйствовали её сыновья: – Поздравьте свою мать – у меня в городе теперь две тысячи семейств, никакой полиции, никаких скандалов, а я завожу типографию, чтобы выпускать свою газету…
Когда же потребовалась железнодорожная ветка, то и она была проложена.
Появляется всё: новое жильё, церковь, больница, о крестьянах всячески заботятся – недаром средняя продолжительность жизни во владениях Софьи Богдановны едва ли не самая высокая в империи.
Софья Богдановна Фальц-Фейн с мужем Густавом Ивановичем. 1879
Навсегда вписал своё имя в историю российской и мировой науки дядя барона – Фридрих Фальц-Фейн. Он создал первый в России заповедник (тот, который с восторгом объезжал «на моторе» Николай II), где на непаханой степной земле разводил диковинных животных. Здесь можно было видеть помимо кенгуру и верблюдов, оленей и антилоп, страусов и бизонов, и – гордость учёного – спасенную им от вымирания лошадь Пржевальского.
Революционный вихрь разметал созданное многими поколениями.
Престарелая уже Софья Богдановна как «злостная эксплуататорша» была зверски убита братишками в бескозырках.
В Бутырке оказался учёный с мировым именем Ф. Фальц-Фейн: приехав в Москву, заговорил по-немецки с германскими военнопленными — стало быть, шпионствовал. С огромным трудом удалось вызволить его из узилища. Добравшись затем до Берлина, он вскоре от пережитого там и скончался.
Родители Эдуарда Александровича были вынуждены стремительно эмигрировать. Так он на долгие десятилетия расстался с Родиной.
На немецкой же земле, где семья на некоторое время задержалась, незадолго до брата от всех потрясений и болезни скончался и отец Эдуарда Александровича. Думали ли их предки, что таким будет возвращение потомков на историческую родину?
Оставшись вдовой с двумя маленькими детьми, Вера Николаевна Фальц-Фейн отправилась на юг Франции, в Ниццу. Проданная «a joy forever» – вилла позволит сыну получить образование.
А пока что у него нет сильнее желания, чем погонять на велосипеде. Ещё в детстве пришло увлечение скоростью, рассказывал он во время одной из наших встреч:
Когда мы жили на юге Франции, я часто заставал у нас дома Сергея Дягилева, устроителя знаменитых «Русских сезонов» в этой стране, и они с моей матушкой чуть не силой усаживали меня за стол попить чаю. Делалось это столь настойчиво, что мне не удавалось отвертеться, хотя я только и думал, как бы поскорее вскочить на велосипед и помчаться на нём по дороге. Иногда я встречался у нас с Сергеем Рахманиновым. А однажды – и мне этого никогда не забыть – великий композитор сел за рояль, чтобы аккомпанировать ещё одному другу нашей семьи – Фёдору Шаляпину. В тот раз я даже на короткое время позабыл о велосипеде...
Портрет Сергея Дягилева кисти Льва Бакста
Удивительная закольцованность: спустя многие десятилетия, напомним, Фальц-Фейн организует перезахоронение праха Шаляпина на родине, а затем в Москве ему вручат Медаль Дягилева.
Мне довелось присутствовать при вручении ему этой редкой награды, услышать слова:
Столько, сколько сделал для нашей культуры барон Фальц-Фейн, наверное, не сделал никто.
Продолжение следует
Владимир Житомирский
