Читать Часть 1. Кого послушался Юрий Долгорукий
Читать Часть 2. Одесса – греческий город?
Читать Часть 3. И подмастерьем стать у Феофана…
Читать Часть 4. Из медиков – в дипломаты
В качестве шутливого напутствия Каподистрии император с улыбкой произнёс: «Вы любите республики, я также их люблю. Теперь надобно спасти одну республику…».
Под видом путешественника ему следовало отправиться в Швейцарию и там убедить парламент держать нейтралитет в последней битве с Бонапартом.
В конце 1813 года преследующие Бонапарта войска союзников приблизились к границам Франции, и в интересах коалиции в том, что касалось соседней Швейцарии, было, как минимум, обеспечить её нейтралитет.
Иоанн Каподистрия
Каподистрия блистательно справился с высочайшим поручением. Прекрасно сориентировавшись в противостоянии внутренних сил, он к тому же сумел уберечь союз швейцарских кантонов от расчленения, к чему стремилась соседняя Австрия.
По итогам миссии указом императора он был назначен чрезвычайным посланником при Швейцарском союзе.
Вклад российского дипломата был оценён швейцарцами и тогда – ему было пожаловано почётное гражданство Лозанны и кантона Во, и после – когда ему был воздвигнут памятник на берегу Женевского озера.
Памятник русскому посланнику в Лозанне
А император не выпускал из виду сколь успешного, столь и преданного России дипломата-грека. И в 1814 году по высочайшему распоряжению Каподистрия прибывает в Вену для участия в грядущем конгрессе, призванном определить мироустройство в послевоенной Европе.
Статус дипломата оказался весьма деликатным: формально он не входил в состав делегации, хотя и присутствовал на всех заседаниях. Более того, фактически все самые острые вопросы решались на основе его рекомендаций.
Напомним, что Каподистрии противостояли такие тузы европейской дипломатии, как Меттерних, Каслри, Талейран. Но он методично, шаг за шагом добивался претворения в жизнь царской программы послевоенного устройства Европы.
Я вдруг очутился внутри бури, и не военной, а мирной, делился потом Иоанн Антонович. Государь Александр Павлович, нарушив все официальные правила, пригласил меня в делегацию Российской империи. Кто это? – спрашивали все. Монархи, министры качали головами, посмеивались. Я молчал, когда они с громкими фразами о мире и справедливости делили между собой Европу. Казалось, они забыли, кто разгромил армию Бонапарта. Я не выдержал и напомнил, чья кровь пролита на полях сражений. Циничный и язвительный Меттерних спросил у царя: «Где вы взяли этого поэта?»
Заседает Венский конгресс
Но австриец, фактический глава австрийского правительства и организатор конгресса, лукавил: он прекрасно знал о двух диссертациях дипломата, его образованности, прежних профессиональных успехах, поскольку сразу по прибытии Каподистрии в Вену отдал приказ днём и ночью глаз не спускать с грамотного и успешного греко-русского дипломата.
В ходе конгресса Клеменс фон Меттерних стремился внести в заключительный документ гарантию целостности всей Османской империи, аргументируя это тем, что такое будет выгодно всем европейским государствам.
Но прямо направленный против интересов России этот план провалился. Как формулирует историк В. Теплов, «на страже Екатерининских преданий нашей восточной политики стоял граф Каподистрия».
Клеменс фон Меттерних – одна из ключевых фигур конгресса. Работа Томаса Лоуренса
Позже австрийский канцлер так объяснял своё фиаско:
«Единственный соперник, кого сложно победить, это абсолютно честный человек. И таким был Иоанн Каподистрия».
Мне казалось, писал Иоанн Антонович, что конгресс будет длиться вечно, Для кого-то праздник, оперы, балы и маскарады, а мы, уполномоченные от России, девять месяцев бились за мир в Европе. Отстояли Францию от раздела, отвоевали новую конституцию Швейцарии. Жаль только мои Ионические острова остались за Англией…
Участники Венского конгресса на очередном бале-маскараде. Рисунок Джозефа Шютца
Судьба островной республики – одна из двух задач, поставленных перед собой Каподистрией на Венском конгрессе. Первая – твёрдое отстаивание интересов России, как их очертил император.
Государь знал о его боли и во время их приватных встреч для обсуждения документов и тактики дискуссий говаривал: «Мы ещё поборемся за свободу твоих островов».
В сентябре 1815 года в Париже государь вызвал к себе Иоанна Антоновича («Таким счастливым я его ещё не видел», вспоминал дипломат). Он протянул ему пачку исписанных карандашом листов.
Это, по словам Каподистрии, который их дважды прочитал, напоминало проповедь, обращённую к европейским монархам, наивную, но искреннюю. Это черновик, произнёс Александр. Найдите нужные слова, но не трогайте суть…
То есть, самодержец заведомо знал, что дипломат-грек подберёт более уместные и точные русские слова, нежели он сам.
Император Александр I
Так под рукой Каподистрии родился исторический «Акт Священного союза». Подписавшие его европейские правители в числе прочего обязывались «во всяком случае и во всяком месте подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь».
Стремясь как-то объяснить невозможность частых встреч со своей возлюбленной Роксандрой, Каподистрия писал ей: «Государь желает иметь меня при своей особе. Зачем? Затем, чтобы пользоваться мною как орудием в деле великих реформ в своей империи».
Александр даже доверил ему провести заключительные мирные переговоры с Францией. При этом, по свидетельству историков, именно ему Франция обязана смягчением первоначальных жёстких условий, выдвинутых союзниками.
От имени России под документом значится подпись Каподистрии, только что назначенного императором статс-секретарём по иностранным делам, то есть, руководителем МИДа.
Ситуация складывалась для Каподистрии весьма деликатная. Дело в том, что в МИДе уже имелся статс-секретарь – Карл Нессельроде. Но император объявил, что тот будет отвечать за отношение с западными странами, а новоназначенный – с восточными, включая Османскую империю.
На деле же всё было не совсем так. Каподистрия стал поистине любимчиком императора – мало того, что профессионал высшей пробы, так ещё и абсолютно бескорыстен, собеседник прекрасный, познаниями обладает почти что неограниченными, к тому же не имеет семьи и корней в России, стало быть, полностью зависим.
И, возможно, главное: будет отдавать все силы, служа России, в надежде, что она в будущем поможет его родине обрести свободу.
Как свидетельствовал историк и директор Эрмитажа Александр Васильчиков, Иоанн Антонович стал «любимым статс-секретарём, доверенным советником и, можно сказать, другом императора. Совершенное его бескорыстие в денежных и служебных отношениях, всегдашняя скромность, воздержанность и большая откровенность, ловко соединённая с чувством повиновения, с каждым днём укрепляли и увеличивали его влияние на Александра Павловича».
Министр Карл Нессельроде. Работа Франца Крюгера
Об этом прекрасно были осведомлены иностранные послы. И хотя с дипкорпусом было предписано общаться Нессельроде, зарубежные дипломаты добивались приватных встреч как раз с другим членом «дуумвирата», зная, что, по выражению одного посланника, «без господина Каподистрии ничего сегодня не делается».
В 1819 году, после перерыва в одиннадцать лет он вновь ступил на родную землю – приехал на Корфу. Остров встретил его неприветливо: всех прибывших пропустили, а его, российского чиновника в ранге министра, долго проверяли, тщательно изучая каждую страничку документов и расспрашивая о цели визита.
Вскоре он уже был окружён местными жителями. На него смотрели, как на человека из другого мира – общается с европейскими монархами, в постоянном контакте с российским императором, живёт в Петербурге…
Расспросы… Восторженные восклицания… Однако постепенно в толпе стало появляться всё больше лиц с мрачным и откровенно злобным выражением. Громко жалуются на притеснения англичан, на голод и невзгоды.
Дипломат видит: никакой автономии нет, парижский договор не выполняется.
Вечером у него собираются друзья, хорошие знакомые. Сообщают: они создали тайное общество «Филики этерия», цель которого – свержение османского господства, создание независимой Греции.
В «Филики этерия» входили представители всех слоёв населения
Как официальный представитель Российской империи, неуклонно проводящий её внешнюю политику, к тому же, как тот, кто приложил руку к составлению документа о «Священном союзе», направленном против любых революций, Каподистрия внешне мягко, но фактически твёрдо отклоняет идею партизанских действий.
Однако ссылается не на официальный документ, а убеждает: Греция пока ещё не готова для таких потрясений! Да и он на своём посту принесёт куда больше пользы…
Между тем позднее историки нашли документы, подтверждающие, что в более узком кругу дипломат сообщил о своём согласии оказывать помощь тайному обществу. Пока же он посетил главу британской администрации на Ионических островах. Визит не дал результата, хотя фактический русский министр пригрозил, что пожалуется Александру I.
Известив императора о ситуации на его родине, получил разрешение выехать в Англии для переговоров по этому вопросу.
При встрече британские министры вежливо улыбались коллеге, но от обсуждения темы уклонялись. И только военный министр рубанул: не вмешивайтесь в наши внутренние проблемы. То есть, его родные острова рассматривались Лондоном как часть Британской империи…
Тема «большой» Греции не встречала желаемого отклика даже в Петербурге. Если в приватных беседах с императором Каподистрия улавливал некое сочувствие, то во время совместных с Нессельроде официальных докладов царю вопрос о Греции, затронутый им, вызывал у его коллеги по дуумвирату напряжение, граничащее с раздражением.
И со стороны высочайшего слушателя в эти моменты поддержки он не ощущал.
В 1820 году посланцы «Филики этерия» вновь настоятельно попросили его возглавить боевое подполье. Как министр, я не могу это себе позволить, ответствовал Иоанн Антонович. И порекомендовал своего давнего знакомого, с которым встречался в доме Стурдза, грека Александра Ипсиланти.
Александр Ипсиланти
Лихой кавалерист, дослужившийся в русской армии до генеральского чина, тот буквально рвался в бой за свободу Греции. В противоположность осмотрительному и дальновидному Каподистрии, эксперту по компромиссам.
В весьма сложном положении Иоанн Антонович окажется в 1820 году во время конгресса пяти союзных держав-участников «Священного союза» – России, Австрии, Пруссии, Франции и Великобритании.
Первый этап встречи в верхах проходил в Троппау, второй – в Лайбахе. Конгресс был созван по инициативе Австрии в связи с революционными событиями в Неаполе. Меттерних требовал силового решения, с использованием войск великих держав. Каподистрия, как всегда, выступил с программой бескровных действий, учитывающей интересы местного населения, особенно в плане будущих форм правления.
И здесь для него прозвенел первый звонок: августейший патрон его не поддержал.
Император, со всё большей неприязнью относящийся к народным выступлениям, волнениям и революциям, оказался в плену идеи, что существуют некие организаторы всех этих пертурбаций, что якобы создан даже какой-то «штаб» в Париже, «центральный комитет».
На этой почве происходило сближение политических курсов России и Австрии, сторонником чего был второй член мидовского дуумвирата – Нессельроде.
В итоге возобладала позиция, продвигаемая Меттернихом. Вскоре благодаря интервенции австрийских войск в Неаполе было восстановлено абсолютистское статус-кво.
Второй звонок прозвенел совершенно неожиданно. Сразу же после перенесения заседаний конгресса из Троппау в Лайбах (ныне словенская Любляна) пришло известие о восстании в Греции.
Для Каподистрии это стало неожиданностью, о чём он и заявил. Однако никто ему не поверил.
Эжен Делакруа. «Битва эллина и паши»
Уже имея опыт быстрого подавления восстания неаполитанцев, Меттерних потребовал незамедлительного повторения подобного в Греции. Однако слово взял Каподистрия:
Вы не смеете путать революцию в Италии, где люди восстали против собственных правителей, угнетавших свои народы. Греческое восстание – это борьба за свободу. Греки четыреста лет находятся в рабстве худшего захватчика, которым является Османская империя. И если вы тоже соберётесь убивать людей, которые дали свет культуры Европе, тогда вы совершите преступление, поскольку греческий народ предпочтёт умереть, чем жить в рабстве. И тогда ваши имена будут вписаны в историю не чернилами, а кровью греческого народа!
Речь Каподистрии вызвала смятение. Под её влиянием члены «Священного союза» не поддержали позицию австрийского представителя. Меттерниху вновь пришлось вспомнить, как сложно иметь в противниках честного человека.
В дни конгресса на имя русского императора поступило письмо от Ипсиланти, призывавшего Александра обрести статус освободителя Греции, изгнав турок с земель Европы. Письменный ответ было поручено дать Каподистрии.
Согласно воззрениям самодержца («Я не намерен давать простор врагам порядка!»), вооружённые выступления греков подвергались осуждению.
Эжен Делакруа. «Резня на Хиосе»
Для Каподистрии это был тяжёлый момент. Как человек, вверивший свою судьбу своей второй родине – России, он был обязан выполнять волю царя. Этого же требовал и его служебный долг высокопоставленного дипломата.
Но как грек по крови он не мог не разделять боль своих соотечественников, с которыми при молчаливом согласии великих держав сейчас жестоко расправлялись люди султана.
Владимир Житомирский
