Первая часть: «Бразильская мыльная опера»
Вторая часть: «Глаз не оторвать»
Третья часть: «Царский жест»
Четвёртая часть: «Время не фейсконтрольное»
НЕОЖИДАННЫЙ МИХАИЛ ВОЛОХОВ
Издательство «Глагол» (была такая скандальная друкарня в перестроечное время) в 1993 году выпустило книгу «Игра в жмурики».
Вот и книга
Четыре пьесы на 200 страниц, их автор – Михаил Волохов. В планах издательства в конце книги стояли такие имена, как Д. Хармс, Э. Лимонов, А. Галич, Саша Соколов, Н. Медведева, Е. Харитонов и др. авторы (или их произведения) из числа запретных, которым врата гласности открыли путь к читателю.
Всё издательское предисловие к волоховской книжке «Французский пейзаж» - это обзор сочинений т.н. «грязного реализма». Имена говорящие: Эжен Ионеско, Сэмюель Беккет, Жан Жене, Славомир Мрожек… «Театр абсурда» (тут я вспоминаю спектакль «Стулья», поставленный по пьесе Э. Ионеско Сергеем Юрским, где он сыграл на пару с Натальей Теняковой, а я удостоился сделать об этом заметку в «Вечернюю Москву») напитал и творчество М. Волохова.
Что я узнал об авторе? Что ему тридцать восемь лет, был боксёром, окончил МВТУ имени Баумана (инженер-механик по сварке), после первого романа, написанного на третьем курсе, по настоянию матери лечился в институте имени Сербского, потом – работа, первые пьесы, женитьба, рождение ребёнка…
На фоне французского пейзажа М. Волохов переосмысливает всё то, что осталось за железным занавесом, выворачивая грязное нутро персонажей, чтобы найти там человеческое, душу. Его герои разговаривают матом.
Так он постигает русский характер.
Кстати, смотрел «Игру в жмурики» (дело происходит в морге) в Сети, там главных героев Аркадия и Феликса играют Андрей Соколов и Сергей Чонишвили.
«Игра в жмурики»
С Андреем Соколовым я познакомился на одной антрепризе, где он играл с Ириной Алфёровой (актёр подписал мне журнал со своей фотографией на обложке), а Сергей Чонишвили – это закадровый голос нашего современного телевидения, знакомый всем. В «жмуриках» безусловные звёзды экрана и сцены ведут диалоги исключительно нецензурной лексикой.
Говорят, первые зрители, с непривычки, минут через пятнадцать покидали представление.
Я бы не покинул, хотя сам не матерюсь и в моей деревне, где я родился и до некоторых пор жил, тоже не матерились, там матом разговаривали. То есть в матерную лексику не вкладывали бранный смысл, ею выражали мысли и эмоции. Все – от мала до велика.
Да и сейчас вокруг меня не МХАТ и не Малый театр. Но рафинированных москвичей (будто не знали, на что идут) этот нюанс, видимо, глубоко шокировал.
В пору моего студенчества мой знакомый, актёр Сергей Платонов, затащил меня в один подвальчик на Сивцевом Вражке (жил я неподалёку, на Остоженке), там шёл спектакль «Великий утешитель» по пьесе Михаила Волохова.
Содержание помню смутно, действующие лица – маргиналы французских трущоб. Главное – там играла Елена Ласковая, о которой будет следующая глава. Тогда ещё молодая, не чурающаяся никаких экспериментов, с таганковским шлейфом, поэтому, видимо, и героически ввязавшаяся в этот проект. Так я познакомился лично с автором пьесы. Мы прогуливались по столице и общались. Жил Михаил Волохов во Франции, и мне это тогда льстило.
Это позже я сам напишу киносценарий, по нему снимут фильм на киностудии им. Горького, а я сам чуть не умру от пневмонии в разгар жаркого лета, потому что лечиться из-за съёмок было некогда.
Эжен Ионеско
Ещё я напишу текст гимна к международному фестивалю «Танцевальный Клондайк», а в настоящий момент три готовых альбома песен и три мюзикла (т.е. уже с музыкой моего тёзки С. В. Шамкаева), да ещё шесть либретто мюзиклов (пока без музыки, два из них не адаптации чужих произведений, а сугубо авторские вещи). Но тогда рядом со мной шёл человек из городу Парижу, русский писатель, знакомый с Ионеско, и мы запросто болтали…
Увы, это была единственная наша прогулка.
И книжку М. Волохова я так и не прочитал – даже в качестве учебного пособия для написание пиес. Вот как-то мат меня отталкивает.
Да и абсурд не по мне, хотя невеждой себя бы не назвал, Ионеско у Юрского я понял без особого напряжения извилин. Разумеется, Михаил Волохов – десерт не для всех, это лакомство высоколобых либералов, о котором Ирина Хакамада написала: «… это такой живой ходячий Джойс — живой среди живых. Вы открываете его пьесу и в пьесе …языком улицы, жести, трэша и андеграунда начинает говорить наш русский народ, который Волохов хорошо знает. И если такой интеллектуал, как Волохов, берётся за трэш, то, наверно, с помощью трэша он может донести то, что на самом деле думает интеллектуал о современной России и что сама Россия думает о самой себе».
А я вот не такой уж либерал, которому мат – проявление бунтарства, а мне этот слоёный мат – дань традиции, обыденность, потому что я консерватор. Даже если и не самый тонкий интеллектуал.
ЕЛЕНА ЛАСКОВАЯ, ВНОВЬ СТАВШАЯ ЛАСКАВОЙ
Весь этот круг людей начертан Сергеем Платоновым. Живёт он ныне в родном Екатеринбурге, давно оставил Москву, там же и прилагает свои актёрские таланты. Да ещё и писателем стал, прислал мне свою прозу, до прочтения которой я пока не добрался. Елена Ласковая в этом списке была первая. Она не просто драматическая актриса, а ныне и театральный педагог, доцент кафедры сценической речи Театрального института имени Бориса Щукина. Она прежде всего певица. У неё уникальный какой-то голос, по мнению специалистов, который даже не дал ей поступить в Гнесинку, чтобы учиться вокалу. Обучение могло сломать природные данные. Как ей говорили, а она – мне: так звучат степные камни.
О детских воспоминаниях Елены Ласковой (я уж по старинке) у меня целая статья. О том, как выросла она в районе Семипалатинского полигона в Казахстане, как воспитал её дед-фронтовик, как дружила с цыганами, как трижды едва не погибла, будучи ребёнком, чудом оставшись в живых… Запомнилась её мысль, что умная женщина может сделать себя красивой, а красивая умной – нет.
Елена Ласкавая (В прошлом — Ласковая)
Елена Ласковая – режиссёр в третьем поколении. Её отец Валентин создал театр «Арлекин», а дед по отцу Иван тоже был режиссёром. Актрисой была её бабушка.
Одно слово – клан.
Общались мы на московской кухне – не такой презентабельной, как нынешние. Потому что в пятиэтажке. Потом я был на Неделе моды в Концертном зале «Останкино», где Елена Ласковая выступала в качестве модели. У неё всё получалось. И, как я понял, получается. Внешне она за прошедшие тридцать лет мало изменилась. Потому что права её истина: умная женщина всегда будет красивой. А по-моему, это просто порода.
СЕРГЕЙ ГОЛИЦЫН – КНЯЗЬ НА ЭСТРАДЕ
Сергей Голицын продолжает воронежскую ветвь того самого древнего русского княжеского рода. В центре Воронежа в Великую Отечественную войну уцелело мало зданий, но голицынский особняк со львами на фасаде бомбёжки не тронули. Маленький Серёжа, проходя мимо родового гнезда, экспроприированного большевиками, осознавал историческую связь – его оскорбляло, когда в пасти какого-нибудь барельефного царя зверей торчал пролетарский окурок.
Сергей Голицын
На исполнение песен Александра Вертинского молодого исполнителя с такой паспортной фамилией благословили дочери знаменитого шансонье русской эстрады. В своё время Дмитрий Дибров, ведя авторскую телепрограмму «Антропология», посвятил творчеству Сергея Голицына целый выпуск. Увы, в Интернете я этой записи целиком не нашёл, лишь небольшой фрагмент. Но слышал, как Голицын поёт Вертинского. Но больше мне нравится песня «У беды глаза зелёные» в его исполнении. Лучшего исполнения и лучшей аранжировки я не слышал ни у кого. И вообще эта голицынская манера крепко засела в моей памяти, она цепляет.
Не зря дочки Вертинского его благословили.
Сергея Голицына в эфирах я с поры «Антропологии» не припомню. Будто его и нет. Может, потому что слишком аристократичен. Когда мы встречались (опять же на тесной кухоньке, на московской окраине), потомок князей изо всего угощения изобразил бутерброды с паштетом. Скудно. А говорил он о любимой Барселоне, о Вертинском и о конкурсе «Ялта-Москва-транзит», где разделил второе место с Леонидом Агутиным.
Мы смотрели видео его выступлений. Хозяин их иронично комментировал.
У меня от тех встреч остались постер певца в компании двух девушек-моделей, компакт-кассета с песнями (её ещё надо поискать) и фото Сергея в костюме Арлекина (а вовсе не Пьеро). В Интернете отыскал его снимок на яхте – полагаю, не в наших отеческих пределах. Арлекин стал чопорным и не в красном макраме, а в белом костюме за коктейлем, но в одиночку. На меня, несмотря на фешенебельность антуража, навеяло это всё какую-то эмигрантскую, изгнанническую печаль…
МИРЫ ЮРИЯ НАМЕСТНИКОВА
С Юрием Наместниковым мы жили на Кутузовском проспекте. Он возле Триумфальной арки, я в районе магазина «Минск» (это уже за Поклонной горой, в ответвлении от Минского шоссе, называющемся улица Кременчугская, там бывший дом Совмина РСФСР, где тогдашний префект Западного округа столицы Алексей Михеевич Брячихин дал мне огромную комнату с отдельным санузлом, но без кухни).
Триумфальная арка, справа жил Наместников
У Юрия я нередко засиживался в гостях. Гости там бывали по преимуществу богемные, хозяин тогда успешно реализовывал себя как модельер, хотя он – театральный художник. Однажды я там даже встретил своего сокурсника по имени Алевтин, чему крайне удивился – не тот вроде круг.
Но мир тесен, а Москва – большая деревня. В этом я убеждался не раз.
Например, однажды на Казанском вокзале, кого-то встречая или провожая, увидел сидящим на платформе у столба… друга моего брата, Эдика Хмелькова. Этот Эдик и мой брат были не разлей вода, как он тут оказался – не знаю. Потом на одной из улиц Москвы гляжу – идут навстречу девки наши, михайловские (где я жил и откуда в Москву уехал). Просто идут, как по Михайловке, и прямо в это время и в этом месте, где иду я. Ну, мистика прямо!
У Наместникова была такса, которая на улице могла за пять минут зарыться в землю, которую ломом не уковыряешь. Таксы – норные собаки, охотницы на лис, таких землероек ещё поискать.
Юрка поездил по Европам, у него в «лихие девяностые» были сплошные контракты с заграничными театрами в Польше, Франции и т.д. Притом, что он подвизался художником Всероссийского музея моды в Москве, удостоился звания лауреата конкурса модельеров им. Н. П. Ламановой и являлся участником «Российской недели моды» в 1996, 1997, 1998 годах (на какой-то из них я и был, где Елена Ласковая дефилировала).
Сейчас Юрий Михайлович служит главным художником Саратовского театра драмы имени Слонова, у него двое детей и внуки, которые, наверно, старше, чем дети, когда я их видел.
Мы время от времени созваниваемся. И я слышу знакомый голос.
Как художник Юрий Наместников открылся зрителям не так давно. Его полотна декоративны, бывают сказочны, но всех неизменно завораживают фактурой. Вроде бы и без глубокого психологизма, а глаз не оторвать. В картинах Наместникова продолжается театр. Специалисты подразделяют мотивы художника на природные, где присутствует Женщина, и связанные с творчеством, где подразумевается демоническое начало. Юрка любит творчество Вертинского, о чём говорят названия его картин: «Попугай Флобер», «Принцесса Ирэн»… Всё это модерн, осколки богемной жизни. По мнению автора, в модерне есть тот полёт свободы, которого нет в привычном нам реализме. А ещё в каждой картине скрыт какой-то шифр, как у Леонардо или Дали.
Юрий Наместников
На карте у Наместникова – Красноярск, Петрозаводск, Новосибирск, а также Москва и Париж. Пять спектаклей в сезон, не считая той сферы, где он не второй после режиссёра, а первый – в своих мирах, на своих фантастических полотнах, от которых исходит запах райских кущ и дорогого парфюма, что от Юрия и в 55 его лет не отделимо.
Сергей Парамонов
