В отличие от фрибурского головного убора – бейсболки с легкомысленной коровой, который я в своем возрасте рискую носить только где-нибудь на даче, «памятником» (поклон Н. Карамзину) из города Лиона постоянно пользуюсь в прохладные весенние и осенние дни.
В тамошнем магазине продавщица называла это casquette, а я французским словом kepi, кепка то бишь. В крупную палевую и светло-коричневую клетку, очень симпатичная.
Но стоит ли рекламировать еще один собственный головной убор? Проще сфотографировать традиционный сувенир – магнитик на домашнем рефрижераторе.
Традиционный сувенир – «памятник»
Итак, Лион. Третий, а по некоторым оценкам, даже второй по численности населения город Франции.
И – его столица. Кулинарная.
А еще, как многие считают, и культурная.
И если с первым парижане еще могут смириться, то со вторым навряд ли. Хотя у лионцев есть свои аргументы.
Вообще-то, когда по поручению своего патрона Юлия Цезаря проконсул Римской империи Луций Мунаций Планк в 43 году до новой эры на развалинах завоеванной Галлии основывал город для расселения военных ветеранов, он наименовал его иначе – Лугдун.
И на то были причины.
По преданию, во время начала строительства на это место налетела огромная стая ворон. До хоррор-фильма Хичкока «Птицы» было еще далеко, и, человек не робкого десятка, проконсул не только не испугался, но почел это за добрый знак: во́рона держал при себе высокочтимый бог солнца, плодородия и еще много чего по имени Луг.
Так что изначальное название римского поселения можно интерпретировать как «Воронья гора» (но не «Воронья слободка»!) либо более поэтично –
«Холм солнечного света».
Позже мы увидим вполне материальные свидетельства того, что римляне строили не на века – на тысячелетия. А уже изначально убедимся – и не в первый раз! – что и районы для своих поселений выбирать умели.
Здесь, на месте будущего города экс-легионеров у слияния рек Рона и Сона, на пересечении торговых путей между юго-восточными и северными областями, издавна селились люди, извлекавшие от этого выгоду.
И новые лугдунцы воспользовались этим по полной.
Город обрел столь важную хозяйственную роль, что, став столицей Галлии, сделался вторым после Рима экономическим центром огромной империи. За экономикой следовали политика, военное дело, культура.
Все эти сферы неуклонно развивались.
В какой-то мере вы можете убедиться в этом и сами: сохранился огромный, каменный естественно, амфитеатр, возведенный до новой эры по распоряжению императора Тиберия.
Римский амфитеатр
Расположен ступенчатый полукруг у подножия холма Фурвьер.
Сцены из исторических блокбастеров позволят умозрительно представить, какие перед зрителями разворачивались мистерии, какие действа они лицезрели – от публичных казней до массовой клятвы на верность, которую давали новобранцы римских легионов.
Воображению вашему поможет экспозиция в расположенном неподалеку музее галло-римской цивилизации.
Весьма современное здание середины 70-х минувшего века, но смахивающее на бетонные доты времен Второй мировой, умело вписано в гористый ландшафт, ни цветом, ни формами не отвлекая внимания от руинизированной антики.
Музей галло-римской цивилизации
Помимо образцов оружия и добытых археологами статуй и всевозможных артефактов вы видите масштабные мозаики.
Даже пол одного из залов мозаичный, с вкраплением, к сожалению, свастик, не имевших, конечно, в те времена современных коннотаций, но все же неприятно цепляющих глаз.
Знаменитые мозаики
На других мозаиках запечатлены разные стороны жизни и быта жителей Лугдуна вплоть до состязаний на колесницах, запряженных тройкой лошадей. Вот откуда, оказывается, берет начало история «птицы-тройки»!..
Один из экспонатов – макет города римских времен. На холме и вокруг него были возведены форум, дворцы, одеон, святилища, акведуки, даже монетный двор, на протяжении нескольких веков обеспечивавший денариями и сестерциями всю империю.
Музей помогает представить и бурную историю Лугдуна: ранний взлет до статуса столицы Галлии, «тучные годы», схватки с врагами, эпидемии и пожары.
К слову, после одного из пожаров, город восстанавливался на средства, которые пожертвовал император Нерон. Похоже, он так сокрушался, что не смог насладиться его зрелищем, что затем отыгрался на родном Риме…
Расскажет экспозиция и о том, как в конце второго века Лугдун оказался на устах у всех обитателей огромной Римской империи. Подле него произошло грандиозное сражение, в котором схлестнулись до полутора сотен тысяч воинов.
Один из римских наместников по имени Клодий Альбин, собрав огромное войско – британские, испанские и галльские отряды, вознамерился захватить власть в самом Риме.
На подавление мятежников выдвинулся лично император Септимий Север. Его легионы, примерно равные по численности противнику, состояли в основном из воинов придунайских областей.
Перед началом битвы
Вначале успех был на стороне мятежников Альбина, метко расстреливавших врагов и перешедших в решительную конную атаку. Рухнувший с коня император даже, сорвав с себя пурпурную мантию, был вынужден прикинуться рядовым убитым легионером.
Ход грандиозного сражения переломил находившийся до поры до времени в засаде один императорских полководцев.
Подобно будущим чапаевцам, его кавалеристы, нежданно вылетев на лихих конях, изрубили и закололи пиками огромное число уже праздновавших викторию воинов Альбина. Сам он был пленен и обезглавлен.
А Лугдун, поддержавший мятежника, был разграблен и в значительной степени сожжен – во устрашение потенциальным бунтовщикам.
Однако со временем эти раны удалось зализать – иначе бы мы не любовались современным Лионом.
Лион сегодня
В раннем средневековье город был завоеван бургундами, столь впечатленными как его архитектурными красотами, так и в большей мере его стратегическим местоположением, что сделали его собственной столицей.
Потом он переходил из рук в руки, но все же развивался, в том числе и усилиями католической церкви, окормлявшей отсюда паству всей Галлии.
Начиная с XV века, когда город уже входил в состав Франции и именовался Лионом, благодаря полученным от парижских венценосцев налоговым льготам стремительно активизировалась вся его экономическая жизнь. Сюда за «длинным франком» потянулись зарубежные банкиры.
Вывески Crédit Lyonnais на банковских зданиях многих стран – отзвук тех далеких времен.
В Лионе регулярно проводились представительные ярмарки, город стал крупнейшим европейским центром не только банковских операций, но и торговли.
Когда же сюда стали завозить шелковые ткани из Китая, а затем в окрестностях Лиона выращивать тутовые деревья и из коконов шелкопряда изготовлять нить, это дало такой толчок созданию шелкопрядильного производства, что город на столетия стал признанной европейской «шелковой столицей».
Благодаря местным изобретателям были созданы принципиально новые ткацкие станки, и изготавливаемые на них шелка не знали конкурентов на всем континенте. Не меньшей славой пользовалась лионская кружевная материя.
Между тем, несмотря на всевозможное рационализаторство работа ткачей оставалось очень трудоемкой, а оплата весьма низкой.
Попытка вести переговоры с владельцами фабрик не дала результата, и в 1831 году началось каноническое, известное каждому из учебника истории «восстание лионских ткачей». К ним присоединились и рабочие других производств, выдвинувшие общий лозунг «Жить, работая, или умереть, сражаясь!».
В итоге крупнейший город оказался в руках восставших, посеяв панику в парижских королевских чертогах.
Монарх действовал кнутом и пряником: отправил войска для подавления бунта и одновременно выделил из своих средств огромную сумму для поощрения деятельности предприятий. Восстание было подавлено, лидеры схвачены, до десяти тысяч его участников выслано.
Но некоторые требования рабочих власти были вынуждены удовлетворить. Был отменен послуживший искрой для пожара дополнительный налог – так называемый «патентный сбор».
Вошедшее в историю восстание лионских ткачей
Считается, что тогда рабочие впервые подняли над своими рядами красное знамя. Его лионские ткачи поднимали еще дважды – во время восстаний 1834 и 1848 годов.
Классики марксизма расценили выступление ткачей как важнейший этап борьбы рабочего класса против буржуазии. С классиками тут не поспоришь.
Ну, а для особо любознательных, либо причастных к сфере разного рода ткачества или прядения масса интересного содержит экспозиция Музея тканей. В числе трех миллионов экспонатов – станки и результаты труда лионских мастеров, образцы работы придворных портных, произведения золотошвей.
Но мы что-то задержались у подножия Фурвьера. А ведь на верх холма охотно привезут красно-белые трамвайные вагончики фуникулера.
Фуникулер на Фурвьер
И первым, кто там вас встретит, будет чуть ссутулившийся, с разведенными словно для объятий руками, с неизменно доброжелательным выражением лица серебристый Иоанн Павел II.
Одно то, что этот папа сыграл определяющую роль в том, что в конце 80-х власть в его родной Польше бескровно перешла от коммунистического режима к демократическим силам, говорит о многом.
Потом понтифик принимал в Ватикане нашего Михаила Сергеевича. Вскоре между двумя странами были установлены дипломатические отношения.
Память о понтифике
Папа добивался освобождения политзаключенных на Кубе. Совершил обряд покаяния за грехи сынов церкви. Просил прощения за разорение крестоносцами Константинополя в 1204 году. Молился в Иерусалиме у Стены плача и подле мемориала жертвам геноцида в Ереване. Стал первым понтификом, посетившим мечеть, лютеранскую церковь и синагогу.
В ходе пастырских поездок по всему миру, коих он совершил более ста, взывал к добрым чувствам людей, убеждал верующих исторгнуть зло и неприязнь к ближним из своих душ.
На невысоком постаменте Кароль Войтыла изображен скульптором в сутане и, разумеется, без папской тиары: он был первым понтификом, отказавшимся от этого пышного и громоздкого головного убора.
Но воспоминания твои о деяниях этого незаурядного главы Ватикана прерываются, когда вдруг обращаешь внимание на то, что за спиной фигуры понтифика выросла Эйфелева башня.
Что это – мираж?..
Читать Часть 2
Владимир Житомирский
