Читать Часть 1: Кто же превращён в лебедя?
Читать Часть 2: Отчего столица названа её именем
Читать Часть 3: Так осёл ты или верблюд?
Читать Часть 4: У каждого своя Эгина
Читать Часть 5: Путешествие к «пупу Земли»
Читать Часть 6: Когда темно в Ретимно
Читать Часть 7: Может, это вовсе и не мифы?
Читать Часть 8: Здесь Минотавр получил по рогам
Ханье, носящий неофициальный титул «Город золотого яблока», человечество обязано тем, что благодаря ей оно обогатило свой фруктовый рацион таким специалитетом, как айва.
Крит и, по всем показателям, именно район нынешней Ханьи, стал родиной айвы. В доказательство приоритета именно Ханьи вам тут приведут «официальное» название плода – Cydonia oblonga.
Причём здесь латынь? А вот тут без мифологии не обойтись.
По преданию, в очень далёком прошлом первое поселение тут построил внук царя Миноса и сын бога торговли и покровителя путников Гермеса – человек по имени Кидон. И без особых закидонов назвавший его Кидонией.
Как водится, есть и упрощённая версия. Поселение построил неизвестно кто, а в названии его спрятано греческое наименование замечательного фрукта – айвы: аромат от здешних айвовых рощ разносился далеко окрест.
Айва – гордость Ханьи
Полной ясности нет, отчего терпко-сладкие плоды сделались в Элладе символом любви и плодородия. Возможно, как раз благодаря сочетанию этих, почти что противоречивых вкусовых качеств – в древности ведь философов хватало.
И хотя уже в далёкие времена из плодов научились изготавливать массу вкуснейших блюд – джем, мармелад, цукаты, желе, их запекали с говяжьим фаршем и использовали для первых блюд, новобрачным предписывалось в ходе брачной церемонии съесть на глазах собравшихся по целому плоду.
Без такого ритуала брак считался недействительным.
К счастью, этот обычай, описанный Плутархом, не дошёл до наших дней. Ведь куда как вкуснее отведать айвового варенья, чем грызть жестковатый и не слишком приятный для ваших вкусовых сосочков сорванный с дерева фрукт.
Но в Элладе новобрачным явно намекали: не всё в вашей супружеской жизни будет столь же сладким, как, скажем, цукаты из айвы. Которые, видимо, для сравнения, оказывались на столе во время праздничной трапезы.
Местные сорта (естественно, после священнодействия кулинаров) так нравились приезжим, что имя города, Cydon, трансформировалось в латинское название айвы Cydonia. Эта версия всё-таки более принята, нежели противоположная, упомянутая выше.
И ещё небольшая дань мифологии: именно плод айвы в качестве золотого яблока Парис преподнёс Афродите.
А вы что думали – «золотой ранет»?
Петер Пауль Рубенс. «Суд Париса»
Напомним, что и последний подвиг Геракла связан с добыванием трёх золотых яблок. Очевидцы утверждают: это была айва, которую тогда числили яблоком.
Впрочем, о каких очевидцах может идти речь?
Но – довольно мифотворчества. Сегодняшняя реальность Ханьи восхитительна сама по себе.
Похоже, она постаралась сохранить в собственном облике лучшее из своей богатой истории. И скромно, как говорилось выше, претендует на звание самого красивого города не только острова, но и всей страны.
Основной вклад в превращение «айвового города» в средиземноморскую жемчужину внесли венецианцы. Они властвовали тут четыре столетия, и не в худшие свои времена – с середины XIII до середины XVII века.
Просторная гавань, почти замкнутая серповидным молом из светлого песчаника с неизменным светлым столбиком маяка на его острие, не отпускает взгляда приезжего.
Вид на гавань
Живописный хаос домиков разного возраста и этажности, но единой цветовой гаммы – от белого и желтоватого до розового, в прошлом, видимо, красного, не устоявшего перед палящим солнцем.
В них уверенно вписана мечеть – память о сменивших венецианцев османах. Они были так покорены красотами города, что не стали разрушать Ханью, а лишь дополнили её мечетями, минаретами, низкими куполами хаммамов и нависающими над улочками деревянными балкончиками.
Судя по всему, Ханья им так пришлась по душе, что в середине XIX века они даже сделали её столицей острова.
Другой вопрос, что православным жителям Ханьи, как и всего Крита, никак не могло понравиться правление турок. И, в конечном счёте, после длительной борьбы остров стал автономией, а затем добился и желанного энозиса – воссоединения с Грецией.
И именно здесь, на набережной Ханьи, 1 декабря 1913 года над фортом Фиркас впервые был поднят долгожданный флаг Греции.
Мы подойдем к этому старинному форту на левом полукольце гавани. Заглянем в расположенный по соседству Морской музей. Как бы невзначай потрогаем выкрашенный черной краской отслуживший своё могучий якорь. В скольких портах он вспарывал морское дно, на скольких рейдах?..
Морской музей
Потом сфотографируемся около бронзового гребного винта. Присядем на скамейку над самой кромкой воды.
Внизу будет ходить жадная стайка мелких рыбёшек, а перед нами откроется роскошный вид на рукотворную лагуну. По ту сторону её синевы, на передний план выдвинется приземистая, но многокупольная мечеть Кучук-Хасан, первое, что построили турки, захватившие остров.
След османского владычества
В промежутке между ждущими своего часа белыми яхтами и прогулочными судами задником театральной декорации будут смотреться видавшие виды, построенные венецианцами в XVI веке верфи, могучие каменные ангары с плосковатыми треугольными крышами.
Их здесь именуют «энетика неории» – «венецианские арсеналы».
10-метровой высоты и 50-метровые в длину, каменные строения использовались для ремонта судов и прочих нужд венецианского флота, господствовавшего в те времена в Средиземноморье.
Впоследствии они оказались отодвинутыми от кромки воды новосозданной живописной набережной, оставшись важной составной частью местных достопримечательностей, памятником венецианской странице истории города.
Венецианские «неории»
Мы ещё долго не сможем расстаться с прибрежной Ханьей.
Надо будет полазить по крепости, некогда охранявшей узкий вход в её порт, а теперь отданной в распоряжение гостей.
Вернуться, чтобы рассмотреть и, может, выбрать симпатичную керамику, коей тут выставлено великое множество.
Керамическое изобилие
В размышлении постоять подле манящих белых экипажей, запряжённых холёными лошадками с расчёсанными гривами и хвостами.
Нет, лучше продолжить путь на своих двоих. Только вот сфотографировать, как на крупе у каурой кобылы мирно устроилась её четвероногая подружка – небольшая черная собачка.
Она вальяжно разлеглась, пользуясь добротой лошадки и, возможно, исполняя роль охранницы экипажа в отсутствие отлучившегося возницы.
Друзья
Мы уже не раз пройдём мимо бесчисленных ресторанчиков, раскинувших свои сети, торговые конечно, прямо на камнях набережной, под белоснежными тентами-зонтиками.
Нас будут зазывать, показывать соблазнительные блюда, а мы – делать вид, что ещё не проголодались.
«Заходите – если не боитесь осьминогов!»
В действительности же просто не в состоянии сделать выбор.
В конечном счёте, мы выбираем рыбную ресторацию, где предложение, как в «Крестном отце», – от которого нельзя отказаться.
Овеваемые бризом, мы только начали вдыхать аромат моря и осваивать новую точку на прекрасную гавань, как перед нами выросла гора на огромном блюде.
Большие розовые креветки солидно высовывались из-под пупырчатых фиолетовых осьминожьих конечностей, а их мелкие собратья прятались между кольцами кальмаров. Старались обратить на себя внимание упитанные каракатицы. Бесстыдно и соблазняюще, в ожидание неизбежного, раскинув свои наполненные вкусностью створки, разлеглись крупные устрицы.
С сознанием собственного королевского статуса, выпятив крутые бока, у подножья кулинарной горы возлежали запечённые морские гребешки. Откуда-то из глубин задорно высовывались куски и кусочки жареных рыб.
Одну мы опознали – это была рыба-солнце. Другая осталась безымянной. Но это её не спасло.
Щедрые дары моря
Крупные куски помидоров, пара тонких зеленых кружков сладкого перца – это была, скорее, эстетика. А вот четвертинки целых лимонов пришлись как нельзя кстати.
Возможно, я что-то забыл упомянуть. Но забыть «морской» обед в виду изящной и горделивой, подернутой лёгкой зыбью, наполненной солнцем, воздухом и историей венецианской гавани – невозможно.
Мы ещё приедем в Ханью из нашего Ретимно.
Будем заходить в православные храмы, чтобы вглядываться в росписи, которыми покрыты не только стены, но и прямоугольные колонны и нефы.
В православном храме
Посидим в католической церкви, чтобы спастись от жары и отдаться звукам органа.
Потолкаемся по знаменитому крытому рынку, наполненному ароматом специй и фруктов, приценимся к кожаным сандалиям и ремням.
Побродим по кривым улочкам, где дома оплетены сухими, толщиной в руку ветвями дикого винограда и ещё другими, тоже лиановидными, но влекущими ароматными розовыми цветками.
Аромат с доставкой на дом
Подойдём к чудовищному по мощи бастиону Скьяво. Мы даже отыщем место, где на него можно взобраться.
Но территория наверху, похоже, не предназначена для посторонних. Обитатели развалюх и откровенных лачуг явно не принадлежат даже к нижней части среднего класса.
У стен бастиона
Наше появление породило у них, мягко говоря, неодобрение. Тут же были выпущены наружу несколько довольно злобных псов, у которых мы вызвали, вероятно, те же чувства.
Демонстрируя внешнее спокойствие, мы удалились. К счастью, без потерь.
Продолжая знакомство с этим замечательным городом, можно обнаружить ещё немало интересного.
Могучая крепостная стена, в далеком XIII веке возведённая венецианцами, сохранилась в квартале Кастелли.
Если вы ещё не насытились древней историей, стоит заглянуть в местный археологический музей, устроенный в монастыре св. Франциска. В числе экспонатов есть и такие, что извлечены в ходе раскопок в самой Ханье. Например, римские и греческие статуи, древнее мозаичное панно.
Из глубины времён
И сегодня в городе можно встретить полуразрушенные древности. Оказывается, виной тому не неумолимое время, а бомбардировки, которым город подвергался во время операции по захвату Крита немецкими фашистами в 1941 году.
На одной из таких живописных средневековых руин обнаруживается синяя табличка «Сдаются комнаты». В недра других руин мирно встроился ресторанчик…
О битве за загадочный тогда для меня Крит я впервые прочитал в конце 50-х в книге «Морской орёл» Джеймса Олдриджа. Позже узнал, что яркие персонажи и подробные описания не плод досужего домысла: автор в годы войны служил в тех краях военным корреспондентом.
Войдя в число «друзей Советского Союза», этот писатель на некоторое время стал, наверное, у нас самым издаваемым автором-англичанином. Он даже был удостоен почетнейшей Ленинской премии «За укрепление мира между народами».
В 67-м его пригласили к нам в редакцию журнала «Журналист». Конечно, говорилось о популярности (действительной) фильма по его рассказу «Последний дюйм». Не преминули потрафить автору, подчеркнув, что на русском рассказ был опубликован на пару лет раньше, чем на английском в его стране.
Он же хвалил замеченные им у нас перемены. Поругивал британские порядки – но до тех пор, пока не возникла тема «Битлз» и мини-юбок. Здесь, особенно в последнем случае, в его словах зазвучала гордость: мини, а заодно и цветные колготки – реальный вклад его страны в мировую моду, а, стало быть, и в культуру.
Со смехом вспомнил, как где-то на нашем юге милиционер остановил его за «неприличный вид»: он был в запрещённых тогда шортах. Писатель отбоярился тем, что подвёл блюстителя порядка (и нравов) к краю парапета, внизу которого люди загорали вообще без одежды…
Видимо, это случилось не так давно, поскольку британский гость выделялся среди присутствующих сочным загаром.
Джеймс Олдридж
В какой-то момент я позволил себе упомянуть, что нравятся его книги – «Дипломат», «Дело чести», «Морской орёл»…
Это перевёрнутая страница, ответил он. Сейчас для меня куда важнее книги для детей.
Так-то оно так. Действительно писал для детишек. Да только в начале 70-х не удержался и создал продолжение своего романа «Дипломат»…
Прожил Олдридж почти столетие, скончался недавно. Но вот интересно, многим ли что-то говорит сегодня это имя…
Да и мне оно вспомнилось лишь при взгляде на вещественные следы сражений, описанных им в давно прочитанной книге…
Ещё один вид на Ханью
* * *
…Если всё, рассказанное в серии очерков, не убеждает вас в том, что Крит достоин знакомства с ним, то вот в довесок доводы весьма уважаемых граждан.
Объехавший много стран, признанный знаток Востока французский путешественник XVIII века Клод Этьенн Савари считал, что нигде не найти такого полезного для здоровья климата, как на Крите.
Гиппократ рекомендовал провести здесь время тем, кто пребывает в стадии излечения от какого-либо недуга. Живший примерно в одно время с ним «отец ботаники» Теофраст считал остров раем для фармацевтов – нигде не имелось столько лекарственных трав.
Наконец, всезнающий древнеримский ученый и писатель Плиний Старший в одном из своих трудов пришёл к такому заключению: благодаря особенностям климата и почв всё то, что произрастает на Крите, по качеству несравненно лучше аналогов из других мест.
Всепроникающие ароматы
Наполненность здешней атмосферы ароматами цветов и лечебных трав позволила в древности, до обретения островом нынешнего, официального наименования, получить имя Аэрия – от греческого слова «воздух».
Уже при приближении к Аэрии мореплаватели ощущали его особое, притягивающее благоухание.
Он и теперь притягивает – замешенной на мифах историей, разнообразной природой, благодатным климатом, тёплым морем. И многим другим.
Вспомнить хотя бы пиршество на набережной Ханьи…
Владимир Житомирский
